– Договорились. – Теперь и мне страшно, но всё же поворачиваюсь спиной к Стёпке. – Дёргай. – А сам хватаюсь за полы куртки, сжимаю их, зубы тоже сжимаю.
– Дай я рассмотрю… – что-то лепечет Стёпка, но договорить не успевает. Острая резка боль пронзает затылок. Я даже вскрикиваю.
– Что же ты так!…
– Прости! Прости! – Стёпка обхватывает меня, бьющегося в конвульсиях, и прикладывает к затылку платок. – Если бы я предупредил заранее, то мотал бы тебе нервы. Мне так нос вправляли, когда о качели его сломал. Доктор сказал, что будет считать до трёх, а досчитал до двух и вправил.
Оборачиваюсь с кулаками на Стёпку и застываю. В темноте лицо друга кажется нелепым и каким-то милым. Ну как свеча в темноте. И превозмогая пульсирующую боль в затылке, я нервно смеюсь. Через пару секунд мой смех подхватывает и Стёпка.
Стук дверцы машины отвлекает нас. Серёга выбирается наружу, сжимая в руках атлас.
– Хохотуны. Двигаем вперёд. нам надо добраться до метро, а там до Комосмольской, и мы на вокзалах.
– Откуда ты знаешь? – удивляется Стёпка.
– Не забудьте, я старше вас и опытнее, – ухмыляется Серый, а в его глазах и правда сверкают оттенки гордости. Чёрт, сейчас я готов любить и его. Моё настроение нестабильно как столбик термометра на Меркурии. То хочется кого-то убить, то вдруг проникаюсь любовью и нежностью к каждой ползучей твари.
Оставив окровавленный провод и раздолбанную машину за спиной, мы покидаем двор.
Не хочу вникать в подробности, как мы сели на поезд до Питера, а мы всё же в него попали, и про Димку особо много рассказывать нет желания. Поэтому поведаю эту часть истории вкратце.
К вокзалам мы прибыли уже в начале четвёртого. Долго искали метро, потом блуждали внутри. Станции опустели, видимо, народ прятался в домах, а ездили по делам, скорее всего, самые отважные. В метро вместо вежливых объявлений строгий мужской голос рапортовал о военной угрозе. Свет то и дело мигал, а запах в воздухе витал тот же: спёртый и потный. Ностальгически отбросило на полжизни назад, когда я ездил с отцом вот по этим самым эскалаторам.
Большую часть времени мы проводили у карт. В основном за маршрутом следил Серый, но Стёпка иногда помогал. Я даже не лез, ибо так редко пользовался планами местности, что обладал хроническим топографическим кретинизмом. Боялся лишь, что получасовое торчание у карт метрополитена вызовет подозрение у окружающих, но вроде как пронесло.
Один раз мы сбились с пути, на одной станции пол затрясся, сверху посыпалась штукатурка и большинство испуганных пассажиров попадали на пол, прикрыв голову руками. Под потолками панически заметались крики.
Позже, в вагоне велось бурное обсуждение происходящего. Большинство мужчин предположило, что где-то на соседней станции что-то взорвалось. Некоторые утверждали, что взорвали саму станцию. Лишь немногие предполагали взрыв бомбы на поверхности прямо над стацией метро. Я больше склонялся к последнему варианту, однако что я могу знать? Мне всего лишь тринадцать и до недавнего времени моя вселенная ограничивалась лишь закрытым коттеджным посёлком Искра Радости.
На Комсомольской Серёга долго стоял на платформе и изучал таблички.
– Нам нужно выйти на улицу, – говорил он. – Здесь есть такой ход, который сразу ведёт на вокзал, вот туда нам не надо. Вдруг нас там уже ждут. Нам нужен выход в город.
В итоге мы нашли этот самый выход и вновь оказали на апокалипсической поверхности. Только теперь докуче в небе сверкали молнии. Площадь перед тремя вокзалами стала люднее, нежели ранним утром, однако даже в Саратове на Театральной в праздники народу собиралось в три раза больше.
Мы устраиваем гнездо в обломках моста через дорогу, который я уже наблюдал этим утром и за которым, казалось, весь мир вымер. Там планируется провести время до вечера, наблюдая за дверями вокзала. Людей Шамана мы узнали бы вряд ли, но вот оранжевую бригаду сложно было не засечь.
Кровь из затылка уже не сочилась, платочек Стёпки пришлось выкинуть, однако боль давала о себе знать. Хотелось есть. Да нет, даже не есть, а жрать. Волчий голод сковывал желудок судорогой, но что мы могли купить на деньги, которые в этом мире считались разноцветными бумжками? А врюкзаке оставалось лишь полвина маленькой бутылочки минералки, и четыре БП-шки. Две картошки и две лапши. Ещё колбасы копчёной полбатона, но Серый предположил, что она за сутки пропала.
Решили потерпеть. Тогда-то нас и нашёл Димка.
Димка – это десятилетний мальчишка, точь-в-точь как и Андрюшке, только на вид совсем другой. Этот рыжий и с конопушками. Он выпрыгнул из невидимой засады с настоящим пистолетом и заорал: