– Не советую вести себя грубо, – хмурится Стёпка.
– Да это я так. Шучу, – кротко улыбается Серый. – А вообще, я жрать хочу.
Пока мы со Стёпкой подбирали свои гаджеты и Глобус Эфира, Серый уже скрылся. Выходим наружу, а его нет.
– Серёга! Ты где?! – кричит Стёпка.
На какой-то момент думаю, что с ним случилось то же, что и с тётей Мариной, и остался старший друг где-то в иной шизофренической реальности. Честно, меня не сильно расстроила эта мысль, хотя без сильного покровителя последний отрезок пути преодолевать сложнее.
Но голос Серёги отозвался из глубины.
– Пацаны, тут столько жрачки!
Мы несёмся к машинному отделению. Поезд уже почти не трясёт. Серый, открыв шкафчик проводников, беспардонно роется внутри.
– Здесь БП-шки, картошки, лапша, всякие Бизнес-ланчи.
– Не уверен, что найдём кипяток для них, – хмурится Стёпка, поправляя походную сумку.
– Но зато! – Серый улыбается и достаёт пачку крекеров. – И такого добра здесь навалом. Сладкие пирожные, печенья, печенья с кремовой прослойкой, печенья в шоколаде, печенья с кокосовой стружкой…
– Хватит, – останавливаю я, чувствуя урчание в желудке. – Прекратите, злобный искуситель. Думаешь, это стоит брать?
– Я вот сомневаюсь, – морщится Стёпка.
– Молчаааать! – Кажется, у Серёги повысилось настроение. – За такую поездку нас ещё должны доплачивать. Подставляй свою сумку, Стёпка.
И ведь тот подставил.
В утробу чёрного бэга полетели сухие пайки и даже пару бутылочек минералки.
– Вот теперь я готов весь Питер пройти, – сияет Серый.
Когда поезд останавливается, мы уже пасёмся у двери. Последний стон издаёт машина, и окружающая среда погружается в тишину.
– А кто нам дверь-то откроет? – чешет макушку Стёпка.
– Машинисты, не? – хмурится Серый.
– Боюсь, в локомотиве мы найдём что-то необычное, товарищи. – С этими словами Стёпка удаляется в машинное отделение, А я вновь рассматриваю вагон. При солнечном свете видна каждая прореха. И видок оказался хуже, чем я думал. Будто вагон пригнали из Сайлент Хилла.
Стёпка возвращается с ключами проводника.
– Отойди! – приказывает он брату и отпирает замок. Дверь поддаётся легко, и вот свежий воздух влетает в тамбур. Наконец-то.
– А где лестница? – удивляется Серый.
– А лестница… хм… – Стёпка хмурится. – Ладно, так, мыслишки всякие. Прыгаем вниз, тут не высоко.
Мы сошли на потрескавшийся, заляпанный грязью асфальт, и оцепенели. Кажется, в этой реальности шум издавали только наши сердце и лёгкие. Вдоль состава ни одного человека, даже ветерок не колышет редкие травы.
– Смотри сюда, – Стёпка толкает меня в плечо и указывает на вход вокзала. Над ним крупными буквами сверкает единственное слово:
ЛЕНИНГРАДЪ
– Мы в правильную точку приехали? – хмурится Серый, не отрывая взгляд от заросших букв. Твёрдый знак чуть покосился.
– Ну как сказать, – вздыхает Стёпка. – Географически это Питер, только Ленинградом его не называют уже давно.
– Это я знаю, спасибо, – поворчал Сергей. – Только вот непонятно, сейчас какое время и какой век. С твёрдым знаком уже никто не пишет.
– Думаю, Ленинград никогда так с твёрдым знаком не писали, – задумчиво щурится Стёпка. Хм, если у друга такой взгляд, значит в голове происходят бурные мыслительные процессы, которые могут привести к благоприятным выводам.
– Так давайте спросим у машинистов, – просит Серый.
– Ага, только ничего они тебе не скажут, – усмехается Стёпка.
– Почему же? – Серый уже бежит к локомотиву, и я увязываюсь следом. Стёпка и не пытается нас догнать, лишь вяло бредёт следом.
У локомотива Сергей встаёт на подножку и заглядывает внутрь. Я не слышу слов… неужели…
– А тут никого нет! – удивлённо восклицает он.
– Бинго! – кричит Стёпка издалека.
В мёртвой тишине наши голоса пугают меня самого. На всякий случай я добегаю до локомотива и тоже заглядываю внутрь. Пустота, лишь рычаги, да счётчики. Можно всё свалить на автоматизацию, только увидел бы я хоть какое-то подобие компьютера, а то ведь кабинка внутри древняя, не хуже самолёта.
И вдруг меня осеняет.
– Пацаны! – Я спрыгиваю и приближаюсь к братьям, которые щурятся от солнца. – А случаем мы не в прошлом.
– Ты почти попал в точку, – вздыхает Стёпка, засовывает руки в карман и медленно задумчиво бредёт по направлению к нашему вагону. – Думаю, это настоящее, как и у нас, только оно перестало существовать в… каком-то раннем году. И явно оно альтернативное, если тут все ещё пишут на недоделанной яти. Я читал как-то о таких поездах, где нет лестниц. Люди сюда загружаются на каких-то подъёмных платформах.