— Я капитан ухорезов. Барон Крафти хочет, чтобы мои ребята навели порядок в порту. А то слишком часто таможенники стали всплывать с распоротым брюхом. А король не любит, когда его людей ножиками тыкают.
— Понятно. А я — рыбак. Если погода радует, хожу, треску ловлю. Королю рыба тоже нужна, оказывается.
— Значит, мы выполняем одну и ту же работу — заботимся о любимом Королевстве… У меня куча вакансий в новой роте. И я ищу человека, который примет сначала под себя «копье», там выберет капрала себе на замену, а сам уйдет на сержанство. Две серебрянных марки в месяц и положенная доля с добычи.
— С добычи? — удивился Брида. — Откуда в мирное время добыча?
— Пять процентов изъятой контрабанды — наши. Как обычно делят, знаешь?
— Треть на корабль, треть офицерам, треть матросам. Старики получают две доли обычно.
— Вот именно. И у нас: треть на роту, треть командирам, треть рядовым. Капрал получает долю с выделенного, сержант две, капитан три.
— Обычно капитану давали десять, — усмехнулся здоровяк, ставя пустую кружку на грязный стол.
— В Береговом братстве свои правила, в армии — свои. Так что, интересно?
Брида помотал головой:
— За пиво спасибо, но я…
— Ты сопьешься окончательно через полгода. К зиме придут холода, долгие тоскливые вечера в пустом доме. Ты оставишь пиво и возьмешь чего покрепче. И ближе к весне твое задубевшее тело найдут в канаве, куда бросят раздетого и обобранного… На могиле близких давно был?
Услышав вопрос, Додо подавился и закашлялся. Он с ужасом понимал, что вот сейчас этот все еще крепкий и крайне опасный человек по другую сторону столешницы взбесится и запросто скамьей раскроит череп командиру. Потому что люди, ходившие на абордаж, они шуток не понимают и обид не прощают. Но Билдер был абсолютно спокоен.
— Готов поспорить, что не был уже несколько месяцев… А я каждый год стараюсь навестить моих парней, кого похоронил под Пескарой. Мы там крепко аристократическую нечисть почистили. Хотя многие так и остались навсегда на холмах, что к северу от города. И я знаю, что мои ребята рядом со мной до той поры, пока я их помню и навещаю. А твоя семья скоро окончательно уйдет за Грань, потому что их муж опустил руки и плюнул и на себя, и на память о них.
Казалось, что Бриду ударили под дых. Он болезненно сморщился и перестал вставать. Медленно сел, зло посмотрел на собеседника и прохрипел:
— Как ты можешь знать, каково это? Как?!
— Я пережил два мятежа. Я снимал повешенных и посаженных на кол в деревнях, где веселились так называемые благородные. Я видел такое, чего ни один пират в жизни не сможет представить… Я знаю, каково это, когда ты хоронишь девочку пяти лет, которую насиловало целое «копье»… Поэтому не нужно мне рассказывать, что, где и как… Я ищу бойца, который возьмет железной рукой молодняк и сделает под моим руководством из них душегубов, преданных нам и короне. Кто легко пойдет на абордаж или в джунгли, чтобы предать там огню и мечу все живое. Мне нужен мастер клинка. И я считаю, что ты подходишь. Тем более, что за тебя поручился сам Алья, а его слово в этом городе дорого стоит… Поэтому я сейчас пойду расплатиться за пиво, затем вернусь и спрошу тебя еще раз — хочешь ли ты снова стать человеком, или так и будешь катиться к занесенной снегом канаве?
— И если я скажу «да»?
— Тогда мы пойдем ко второму будущему сержанту, а затем в тюрьму, за пополнением. Его величество щедро делится будущими кандальниками, грех этим не воспользоваться.
Додо заключил сам с собой сделку. И проиграл. Гоблин решил, что после такой беседы любого нанимателя пошлют куда подальше. Кому нравится, если тебя в собственное дерьмой рожей макают. И был очень удивлен, когда Брида выбрался из-за стола, отряхнул налипшие на рубаху крошки и согласился подписать контракт на службу в роте ухорезов.
С Дести беседа пошла по совсем другому сценарию. Билдер пожал протянутую бывшим бретером руку, затем задал несколько вопросов про общих знакомых и озвучил условия найма. От себя еще добавил, что на королевскую пенсию отставникам вряд ли есть смысл рассчитывать, но вот освобождение от налогов для любых доходов на службе можно точно расчитывать. А это значит, что разумный человек запросто после нескольких лет службы может окончательно уйти на покой вполне обеспеченным человеком. И это — говоря про капралов. Для сержантов будущее просто обязано быть куда как интереснее.
— Много придется драться?
— Первое время — да. Себя зарекомендовать, излишне наглым зубы вколотить, чтобы прониклись.