Наконец в проход свалили стоявшие сбоку ящики и протрезвевший Тонта заблажил:
— Здесь не пройдем, пошли наверх! Арбалеты с кубрика достать, сверху перещелкаем!
Оставив пару абордажников сторожить забаррикадированный проход, помощник капитана грохоча сапогами выбрался на палубу, мечтая как можно скорее возглавить новую атаку на проклятых оборванцев, спутавших все карты. Он успел сделать ровно один шаг, когда от левого борта раздался щелчок и дикая боль пронзила колено — арбалетчик не промазал. А взобравшимся перед ним зеленомордый здоровяк шагнул вперед и от души влепил пинок безразмерной ноги прямо в живот, отправив Гоза вниз, собирая по дороге идиотов, вздумавших напасть на роту Билдера.
Еще через несколько секунд над палубой шхуны полетели бешенные крики:
— Всем лежать! Мордой в пол! Кто шевельнется — покойник!
Отерев тонкую струйку крови, сочившуюся с рассеченной брови, Брида облегченно вздохнул:
— Парни, похоже, легко отделались. Узнаю капитана, его голосина.
Подтверждая сказанное, в трюм через распахнутый люк кувыркнулся один из матросов, не успевший выполнить приказ. Хрустнула сломанная шея, по углам стали расползаться раненные, тихо подвывая. «Копье» настороженно стояло на занятой позиции, все так же щитами и телами прикрывая таможенных офицеров. Ведь приказа «отбой» не было.
Команду связали и рядком уложили у правого борта рожами вниз. Абордажники пытались было торговаться и качать права, но Билдер лишь махнул рукой и арбалетчики устроили охоту за каждым, кого могли заметить сквозь открытый люк в темноте носового трюма. Буквально через десять секунд снизу заорали, что сдаются и начали выходить, бросая оружие на палубу перед собой. Этих обыскивали, вязали куда тщательнее и рассаживали отдельно, ближе к корме. Последним снизу выволокли стонущего от боли Тонту. Капитан поднялся сам, умудрившись отсидеться с начала заварухи за тюками с товаром. Затем выгребли раненных и, освободив от любых железок, уволокли на нос. Там обученные Бруджей санитары начали накладывать повязки и решать, кто оклемается, а кому уже вряд ли получится помочь. Таких оттащили в сторону и влили каждому по пузырьку горькой настройки, отправив в забытье. Когда все закончится, отправят на берег, может кого и довезут до городского госпиталя.
Стоявший посреди организованной суеты Билдер тем временем выговаривал Бриду:
— Ты же битый жизнью волк, как умудрился подставиться? Вон, всю рожу кровякой уляпал. Да и ладно бы еще, если чужой. Свою проливаешь.
— Сунулся один прыткий, еле увернуться успел.
— И что?
— Пальцы я ему на лапе зацепил, а Ракш добавил. Когда покойников будем считать, на него запиши.
Стоявший рядом орк довольно осклабился. Похоже, мордовороту понравилась забава, из которой удалось выбраться без царапины, зато отведя душу в потрошении нахалов.
— Ладно, иди, пусть заштопают… Молодцы, хорошо справились. Ни одного серьезно не зацепили и чужие зубы повышибали…
Через десять минут таможенники закончили беглый осмотр и уже докладывали командиру ухорезов:
— Понятно, чего это они взбеленились. Если особо не приглядываться и внутрь кучи не лезть, то можно внимание и не обратить. Тюки с тканями, да парусина. А под ней специи, шелк, ящики с красителями. Как минимум один тюк с кружевами видел, что-то из фарфоровой посуды, которую так любят аристократам дарить по большим праздникам. Ну и в одном из сундучков золотые побрякушки с камнями. Может в качестве оплаты, может еще для каких нужд. Все тысяч на пятьдесят по рыночным ценам потянет.
— Пятьдесят? Это значит, что хотя бы на десять таможня документы подтвердит. Уже хлеб… Так… Миралд, если не ошибаюсь? — Билдер поманил к себе Чаку. — Вот тебе старший третьего «копья». Организуете внизу пост. Фонари туда. И чтобы никого постороннего не было. На шхуну сейчас запросим отдельную команду и поставим ее у моего причала. Поднимай пока перекрещенный флаг, корабль под арестом. Ну и я пока с мерзавцами побеседую, до визита портового начальства. Очень хочется пару ласковых сказать.