Рыбаки переглянулись и откланялись, расходясь в разные стороны. Похоже, в этот раз в трактире народу будет не протолкнуться, не смотря на непогоду.
В «Китобой» от роты прибыли семеро. Сам Билдер и трое капралов, Додо с сумкой, где лежали бумаги и писчие принадлежности, а еще Бэзи и Рэйс. Эта развеселая парочка волокла мешки с рекламками, которые капитан заказал в самом начале и теперь при любом удобном случае распространял по городу. Благо, умельцы в газетной мастерской были хорошими специалистами. Поэтому и картинку нужную изобразили и отштамповали на каждом листке, и текст собрали из кривоватых буковок набора, который теперь черной краской пытался зацепить любого прохожего, бредущего мимо: «Рота ухорезов дает обеспеченное будущее тебе и твоей семье!»
В таверне оказалось людно. Это по серьезному делу попытайся еще доораться с конца Юдалы в конец, а слухи и сплетни, да приглашение на пиво сарафанное радио разнесет буквально за секунды. Пошептавшись с хозяином, Билдер передал тому несколько тяжелых золотых кругляшей, после чего на крохотной сцене вместо игравшего по вечерам оркестрика устроился капитан с помощником, остальные расселись за столами рядом с многочисленными моряками, рыбаками и грузчиками. В зале пахло мокрой одеждой, табаком, рыбой и кучей портовых запахов, которыми давным-давно пропиталась вся округа.
Бэзи с Рэйсом развязали тесемки у мешков и по рукам зашелестели рекламные листки. Билдер дождался, пока разносчицы выставят на столешницы первые кружки с пивом, сделал глоток и откашлялся.
— Ну что, соседи, с хорошим почином. Начали мы потихоньку порядок дома наводить. Теперь таможня будет разнаряженных барончиков за вымя щупать, деньги от конфиската в казну и на неотложные нужды. Слышал, что уже с первой премии займутся починкой южных пирсов, затем склады общественные обновят, лодочные сараи и остальное, за что порт ренту берет.
Так же отхлебнув пиво, народ настроился слушать. Одно дело — когда из управы прискачет какой хлыщ да скороговоркой на крохотном пятачке что-то там протараторит. И совсем другое, когда к тебе со всем уважением обращается человек, занимающий явно не последнее место в местной управленческой пирамиде. Да еще вести — из первых рук, без «мне двоюродная бабка рассказала».
— Далее. Спрашивали про найм… Да, рота набирает. Еще до сотни готов под свою руку принять. Вот только сразу предупреждаю, что люди требуются знающие, с какой стороны за меч держаться. Вон, первый серьезный выход и в трюме парней пытались на куски порубить, да арбалетными болтами попотчевать. Отбились, потому что выучка хорошая и командиры знающие. Но знающий командир — это не тот, кто с подчиненными по кабакам заработанное спускает. Знающий — кто шкуру с нерадивых бойцов спустит, но службу поставит как следует и людям жизнь сбережет. Это раз…
Когда первые кружки подошли к концу, народ уже узнал, чем именно занимаются ухорезы. Как тренируются, сколько пота проливают, как до кровавых мозолей руки оружием сбивают. А еще — что обязаны ценой свой жизни защитить таможенных офицеров. И это — при любых раскладах. Послушали, посмотрели на сидевших рядом с ними капралов, прониклись.
— Теперь по оплате. Рядовые у меня получают сорок пфеннигов в месяц. Много это или мало? Возьмем грузчиков в порту, кто тяжелые мешки день деньской ворочает. Грузчику в день на руки дают пятьдесят медяков, это полпфеннига, не больше. Значит, в месяц он может заработать без отдыха пятнадцать пфеннигов. Выходит, что солдат у меня получает больше. Конечно, если дисциплину блюдет, баб в казарму не таскает и за спинами товарищей не прячется. Тех, кто служить не хочет, капрал поначалу штрафует. А если кто за голову не возьмется — так с роты долой. Нам дармоеды не нужны… Но вот с другой стороны — риск у рядового куда выше, чем у любого рыбака или работника в порту. Вам железом в пузо могут сунуть только разве что в кабацкой драке, да и то по большому празднику. У нас же — каждый день под богами ходим.
Трактирщик тем временем выставил на столы уже вторую партию пива. Народ же тихо шептался, примериваясь к названным ценам. С одной стороны — прав ротный, голову на службе потерять легко. Но ведь — ни единой царапины в последней заварухе и жалованье явно больше, чем у той же городской стражи, что по ночам воришек гоняет.
— Дальше. С каждой премии половина идет на нужды ухорезов. Это покупка оружия, одежды, обуви. Выплаты лекарям и за лечение в госпитале. Любые траты по городским сборам и прочее. Четверть откладывается в пенсионный фонд. С него после года службы получат свое те, кто контракт продлять не будет. Так же с этих денег платят вдовам и детям погибших. Ну и последняя четверть делится между всей ротой. Закон — как в любой артели или на купеческой шхуне. Рядовой получает одну долю, нюхач полторы, капрал две, трубач две с половиной и сержант три. Капитану дают десять, но я себе назначил пять, не ради денег служу. Все помощники, кто служит поварами, сапожниками и прочими полезными людьми — тем положена половинная доля. Значит, что заработали, то и поделили. Если контрабанды много и таможня сразу же рассчиталась, то в хороший месяц на долю может золотая марка набежать. Хотя — это как повезет… Ну и харчи с обмундированием и оружием полностью за счет роты, это само собой.