Ближе к вечеру на пирс подъехал барон Крафти в сопровождении мрачного полицмейстера. Судя по всему, Хакурре не понравился натюрморт, торчащий перед глазами. Огромная торговая лохань и гроздья висельников на мачтах. Всех абордажников, кто не сдох во время драки, порадовали пеньковым галстуком. Конечно, Билдер имел полное право. Особенно после того, как его парням кровь пустили. Вот только теперь отписываться придется и местные власти успокаивать. Слишком свежи в памяти еще старая резня, когда королевские войска и бунтующие аристократы таким же образом украшали округу.
— Надеюсь, оно того стоило, — буркнул Крафти, разглядывая замотанных в бинты бойцов. Тяжелых уже утащили, на пирсе остались лишь ходячие. Горячка боя прошла, но до сих пор большую часть ухорезов потряхивало от пережитого. Поэтому сидели, пили пиво, зачерпывая прямо из вскрытых бочонков и смотрели на проклятую «Марию и угодников». Буквально по краешку с безглазой разминулись. Зазевались бы чуток — и могли запросто там в трюме и сгинуть. Все, вместе с таможней.
Скрипнув сапогами, подошел Билдер. Подергал себя за мочку уха, потом решил не трогать парней и не изображать жизнь по уставу. Вместо этого попытался сразу взять быка за рога:
— Господин барон, можно нам сутки отгула? Надо будет «копья» перетасовать, с раненными разобраться и с офицерами новый график утрясти.
— Хватит суток?
— Да.
— Разрешаю… Но все же еще раз спрошу, с чего бы вдруг баронские выкормыши так взъелись?
— А, это… Миралд на две сотни тысяч марок насчитал, потом сбился. Будут еще раз все оценивать. Там двойные борта на каракке, все пустоши битком контрабандой забиты. И не барахлом каким-либо, а отборным товаром. Ну и ублюдков вооруженных почти сотня была. Поэтому и дернулись.
— Дернулись… А у тебя лишь раненные… Есть кто на списание?
— Нет, к счастью. Трое на месяц-полтора выбыли, остальные раньше оклемаются. Но обошлись малой кровью.
Подойдя к краю пирса, Крафти поманил за собой капитана ухорезов, после чего вполголоса начал устраивать разнос:
— Вот почему ты все поперек норовишь сделать? Послал бы не одну группу, а сразу три-четыре. И драки бы не было… И деньги тратишь явно больше того, что рота зарабатывает… Мэра и чиновников скоро от тебя кондратий хватит. Двадцать с лишним повешенных, не считая горы трупов. Причем многих добили уже после того, как все закончилось… Что мне королю докладывать?
— Что его люди дали отпор, как это разрешено таможенным эдиктом. И что если какой дурак вздумает еще раз на цепных псов Лилита пасть раззявить, так его голову на частокол воткнут в назидание другим. И я это сделаю. А если бы вздумал толпу послать, они бы сразу флаг «вода и провиант» выбросили, чтобы потом через месяц вернуться. Так что все правильно сделали.
— Дурак ты, Билдер. Как есть, дурак. Да, долг выполнил. Но мог бы остальное на тормозах спустить. Уродов на каторгу, благодарность от властей. И все довольны.
Но капитан был не согласен с таким вариантом:
— Ага. И в следующий раз еще какой урод попытался бы повторить фокус с зачисткой корабля. Набрал бы побольше наемников, каждому по арбалету в зубы — и вперед… Нет, я буду служить так, чтобы нас до дрожи в коленях боялись. И чтобы последняя паскуда в округе знала — не лезь. Даже не думай руку на ухорезов поднимать. Затопчем. А кто выжить сумеет, так все равно прибьем. Потому что обнажившему оружие пощады не будет.
Помолчав, Крафти сплюнул в грязную воду и лишь махнул рукой:
— Тебя не переделать. Просто оглядывайся теперь почаще. Наверняка найдутся желающие с тобой поквитаться… А молодцам твоим я премию выпишу, как аукцион пройдет. Потому что за таможенников — отдельное спасибо…
Поздно вечером человек с говором южных баронств тихо беседовал за угловым столом в таверне с незнакомцем, закутанным в плащ.
— Меня по старой памяти просили тебе несколько вопросов задать. Потому как серьезные люди беспокоятся, в толк не возьмут, что за безобразия у вас творятся.
— Серьезным людям надо было обещание сдержать, тогда я бы все лично им разжевал.
— Ну, обстоятельства неудачно сложились, сам знаешь… Так вот. Вопрос простой — можно ли дурного капитана на довольствие поставить? Когда королевские гренадеры зачистками занимались, командир полка так же выкаблучивался. Резал без жалости, страх наводил. А потом, когда себя во всей красе продемонстрировал, назвал цену. Может, тут тот же расклад? Человек старается, цену набивает?