Теперь чернокрылый понял, что это была плохая идея. Раньше он как будто не до конца осознавал тяжесть своего одиночества. Было трудно, но со временем оно стало второй кожей. Скользкой лягушачьей кожицей. Вроде и холодно, и неприятно, а привыкаешь.
Но после этой встречи даже вид собственного дома стал ему ненавистен. И страх… какой-то подлый, неприятный страх — вот он сейчас откроет дверь, а там будет сидеть Переговорщик, пустая маска обернётся к нему, зазвучит старческий голос, вопрошающий: «Почему ты нарушил запрет и встретился с человеком?»
Толкнув незапертую дверь, он вошёл внутрь, огляделся — нет, пусто… пусто… Райден двинулся в глубь дома с намерением упасть на кровать прямо в грязных ботинках. Но покосившись на прислонённую к стене метёлку, всё-таки разулся. Доски приятно холодили разгорячённые ступни. Обувь была не самой подходящей для лета, но идти через болото в сандалиях…
Ему вдруг захотелось увидеть себя со стороны. Понять, каким он может быть в глазах Рэки. Или Нигаи…
Зеркала в доме не было. Пару месяцев назад он разбил его во время очередного приступа… Жить в тени стены тяжело. Стена — зеркало, она посылает тебе видения прошлого, и ты порой не можешь понять, что прошлое — прошло. И отражение в зеркале становится чужим…
Заменой зеркалу стало ведро воды, найденное им на кухне. Поставив его на стул и подождав, пока исчезнет рябь, чернокрылый скептически оглядел своё отражение. Да уж, оброс до невозможности, хоть косы плети. И борода! Её вроде немного, но торчит в разные стороны как пакля…
«И когда я успел перерасти Сору? — с грустью вспомнил он курящего друга. — Надо срочно заказать бритву».
Примерно раз в неделю, иногда чаще к нему наведывался безмолвный служитель храма, чтобы взять список покупок. Безымянный приучился составлять его заранее. Ему не так уж много было нужно, но что-то он мог забыть.
Обычно приходил Лаборант, старый знакомый Нигаи, работающий в аптеке. С того жуткого дня, когда чернокрылый проиграл своему греху, служитель храма взялся оберегать его. Он не имел права даже заговаривать с кем-то из людей или серокрылых, его лицо было вечно скрыто под маской, но, к своему удивлению, Безымянный с первого взгляда вычислял его среди других служителей. Привык.
«Пока что займусь стрижкой», — решил темнокрылый и отправился на поиски ножниц.
Комментарий к
Продолжение следует…
========== Часть 2 ==========
Рэки жарила оладьи на кухне Старого дома. Её не могли вывести из сонного оцепенения даже брызги шипящего масла, изредка попадающие на кожу.
— Дай угадаю: ты чуть не проспала утреннее дежурство и поэтому не удосужилась причесаться? — раздался за её спиной укоризненный голосок Хикари. — Опять допоздна рисовала?
— Ну, может быть, — серокрылая неопределённо повела плечами. На самом деле так оно и было, но Рэки не нравилось, если её в чём-то уличали. — Доброе утро, кстати.
— Доброе… Ты бы за оладьями смотрела, а то подгорят, — девушка озабоченно нахмурилась. — Видишь, эта немного почернела?
— Угу, — неугодная оладья была переброшена на тарелку.
— Всё в облаках витаешь? — Хикари неожиданно улыбнулась, поправила очки и куда-то ушла.
Рэки была даже рада остаться в одиночестве. Иногда ей этого не хватало. Становилось трудно притворяться перед остальными, делать вид, что всё хорошо… За внешним спокойствием и лёгким безразличием скрывалась целая буря из переживаний, страхов и плохих снов.
За несколько минут покончив с приготовлением, серокрылая вернулась в свою комнату-мастерскую, чтобы привести себя в порядок. Нечёсаные волосы порядком ей надоели, к тому же на это утро была назначена встреча с Безымянным. Рэки не очень нравилось так его называть, поэтому она обращалась к нему просто на «ты».
В комнате царил творческий беспорядок. Когда Рэки жила в общей гостиной этажом ниже, ей волей-неволей приходилось держать её в чистоте, да и девочки помогали, а здесь… Кипы набросков и готовых работ, краски и карандаши в разрозненных наборах. Серокрылым запрещали пользоваться новыми вещами, так что даже художественные материалы ей доставались подержанными.
На не заправленной кровати валялся альбом с рисунками. Рэки чуть помедлила, прежде чем взять его в руки. При свете дня собственные творения казались ей другими.
На нескольких последних страницах из листа в лист переходил он, странный житель запретных мест. Серокрылая пыталась нарисовать его по памяти, но результат её не удовлетворял. Сегодня она собиралась рисовать с натуры. Безымянный был не против. Замялся, когда она его об этом попросила, но всё-таки согласился.
Рэки придирчиво рассматривала наброски, среди которых попадались как графические, так и живописные.
«Цвета передать мне удалось хорошо».
Светло-рыжие, как мёд, кудри, чёрные крылья, нимб отсутствует. Но на одном из вариантов над головой Безымянного разливалось золотистое свечение.
«То ли я по ошибке кисточкой ткнула, то ли от его волос акварель потекла».
Одежда серая, «прекрасного серого цвета». Не для того, чтобы восполнить недостаток этого оттенка в перьях? Девушка поспешно перевела взгляд. Ей не нравился клубок из путаных линий, которыми обозначались его волосы, и выражение лица. Последнее было сложнее всего передать.
От своего творения Рэки отвлёк шум: голоса и смех подруг, беготня младокрылых. Обычные звуки Старого дома.
«Наверное, дверь открылась», — рассеянно отметила девушка, доставая из бокового кармана сигарету и вкладывая её в рот.
С самого утра ей хотелось курить. Ещё в бессознательном состоянии выползая из-под одеяла, она первым делом тянулась к пачке. Эта потребность переросла в зависимость, и Рэки знала, что с ней нужно бороться, да всё откладывала.
— Какой красивый! — голос, раздавшийся за её спиной, несомненно принадлежал Ракке. — Кто это?
Тонкая рука коснулась нарисованного человека, и художница инстинктивно отпрянула.
— Тебя не учили входить со стуком? — спросила Рэки и постаралась смягчить резкость шуткой: — Кажется, любая комната, где поселяюсь я, автоматически становится общей. Что же до рисунка… это личное.
Она спрятала альбом в складках юбки и отвела взгляд. Внутри незамедлительно последовала вспышка.
«Веду себя, как нашкодившая девчонка! Как будто я обязана перед всеми отчитываться. Мои встречи с Безымянным никого не касаются! — между крыльев пробежал холодок. — Если только Переговорщик вмешается… но я не повторю прежней ошибки».
— А-а, понятно. Извини. Я так забегалась, что забыла постучаться, а рисунок твой мне правда очень нравится. Девочки просили позвать тебя на завтрак.
— Скажи им, что я сейчас спущусь, — она отвернулась, но её сознание пронзила другая мысль. — Подожди, Ракка. Как спалось тебе сегодня?
Рэки уже и сама не знала, зачем это говорит. Так положено? Или она действительно беспокоится?
— Спасибо, хорошо. А тебе?
— Тоже, — она кривила душой.
Во время завтрака девушка то и дело бросала взволнованный взгляд на часы. Она невпопад отвечала и делала замечания младокрылым, даже умудрилась закурить за столом, что, конечно, было страшной дерзостью.
— Фу, Рэки! — Кана поморщилась, отгоняя дым, устремившийся в её сторону. — Я, между прочим, ем.
Девушка ловила укоризненные и недоумевающие взгляды подруг. Куу перестала болтать ногами и удивлённо воззрилась на неё, Нему застыла с поднятой ложкой.