- Уберите этот мешок с дерьмом! - приказал он Ирвингу и мне.
Затем ушел к мистеру Берману, в подвал.
Я не мог пошевелиться. Ирвинг велел мне принести пустой бак из кухни. Вернувшись, я увидел, что Ирвинг сложил парня вдвое, коленки к голове, и укутал его же пиджаком, завязав рукава. По-моему, ему пришлось сломать хребет пожарнику - так туго он его сложил. Пиджак скрывал голову, иначе бы я не выдержал. Когда мы запихивали его тело в обыкновенный оцинкованный бак для мусора, оно было еще теплым. Затолкав его внутрь, Ирвинг набросал сверху стружки из ящиков, в которых на складе хранились французские вина и забил крышку кулаком. Мы вытащили бак на улицу, прямо к подкатившей мусорной машине. Ирвинг перекинулся словечком с шофером. Да, городские службы убирают мусор с улиц, а для заведений есть специальные компании - эта машина принадлежала такой. Два парня встали на тротуаре и начали подавать вверх третьему компаньону баки с мусором, тот опорожнял их в чрево огромного контейнера и сбрасывал обратно. Все баки остались стоять там, где им было положено стоять. Кроме одного. Если бы даже вокруг стояла толпа, а откуда ей в такие часы взяться, кому охота наблюдать за работой мусорщиков и ощущать бьющие в нос запахи, то и тогда, в гудении мотора, в гулких ответах баков на бесцеремонность обращения с ними измазанных молодых людей, никто бы не заметил, что грузовик отъехал с одним баком, уложенным прямо в контейнер с мусором, что через час или два весь мусор вываленный на свалку, будет проутюжен трактором под неумолчный гвалт морских чаек.
И Ирвинга и Аббадаббу Бермана угнетало, что то, что произошло, не было запланировано заранее. Их лица выражали недовольство. Не страх, что могут возникнуть непредвиденные трудности и не профессиональное беспокойство. Угнетала сама идея, что вот есть на свете такие идиоты, у которых могут возникать неправильные мысли о себе, о том, какие они сильные и ловкие, и что столкнувшись с такими идиотами их убивать за это не надо! Они ведь не в бизнесе. Спустя какое-то время, даже мистер Шульц огорчился. Было уже нормальное, а не неестественно раннее утро и Ирвинг приготовил два коктейля. Голландец выглядел так, будто случившееся - это крест, возложенный на него, да и на остальных членов банды, которым придется нести его до конца жизни. Интересна была его реакция на событие! Он сказал:
- Ничего с собой не могу поделать. Это прямо пронизывает улицы. Ирвинг, помнишь Норму Флой, эту сучку? С инструктором по верховой езде путалась? Помнишь как она огрела меня на 35 "штук"? Что я сделал? Я смеялся до слез! Молодец, что скажешь! Разумеется, если я ее поймаю, то выбью ей все зубки! А может и не выбью... Вот в этом все и дело. Эти ребята выносят наши отношения прямо в толпу, на улицу! Кто там следующий после пожарного инспектора? Почтальон?
- У нас есть время, - сказал мистер Берман.
- Да! Да! Лучше обойтись без такого перехлеста вообще! Я уже больше не могу. Вот! Достало! Слишком много юристов развелось. Знаешь, Отто, а ведь парни из налогового управления не идиоты, чтобы позволить мне заплатить налоги!
- Верно.
- Поэтому никаких больше встреч с Дикси. И проясним все, что у нас накопилось с Хайнсом. Что будет - то и будет!
- И ресурсы позволяют! - добавил мистер Берман.
- Вот-вот. Пару вещей покажем и по-моему, уже время для их показа. А там... как бог или черт рассудит! Я этим гадам покажу! Я все еще Голландец!
Мистер Берман велел мне выйти наружу. Вскоре он присоединился и мы, стоя на обочине у мусорных баков, поговорили.
- Представим, - начал он, - что у тебя есть числа от 1 до 100. Какова цена каждого числа? Да, число 1 имеет цену 1, а число 99 имеет цену 99 единичек, но каждое число в этом ряду стоит всего лишь одну- единственную единицу, понял?
Я кивнул.
- Хорошо! - сказал он. - Теперь вычти из сотни 90 и остается всего 10, так? Какие 10, не важно, 5 из первого десятка, 5 из - второго. Сколько стоят оставшиеся числа? Неважно в каком десятке эти числа, важна их роль в общей сотне! Понял?
- Да.
- Поэтому чем меньше чисел, тем больше они стоят, так? И неважно, что число говорит своей величиной, его ценность, выражаемая чистым золотом, заключается в его окружении другими числами. Ты понял суть?
- Да.
- Хорошо. На досуге обдумай мои слова еще раз. Как, к примеру, число выглядит одним, а является на поверку - другим? Но я тебе привел другой пример, поэтому думай. А пока давай прогуляемся. Ты выглядишь кошмарно. Весь зеленый. Тебе надо подышать свежим воздухом.
Мы свернули на восток, пересекли Лексингтон-авеню и пошли к 3-ей улице. Мы шли медленно, мистер Берман чуть позади. Он говорил:
- Я скажу тебе свое любимое число, но прежде попробуй его угадать.
- Я не знаю, - ответил я, - и угадать вряд ли смогу. Может то число, из которого вы можете выводить любое другое?
- Неплохо, - поощрил он меня. - Но твое определение приложимо к любому числу. Нет, мое любимое число - 10! Знаешь почему? В нем равное количество четных и нечетных чисел. В этом числе есть также первая порядковая цифра, и есть ее отсутствие, по недоразумению названное нулем. В нем есть первое нечетное число и первое четное, и в нем есть первый квадрат. И еще в нем есть первые четыре числа, которые сложенные дают 10. Это мое счастливое число, моя удача. А у тебя есть такое число?
Я покачал головой.
- Советую взять 10, - сказал он и добавил, - Пора домой!
Он вытащил из кармана стопку денег.
- Вот тебе зарплата - 20 долларов. Еще 8 долларов - выходное пособие. Ты уволен.