Виковский. А меня пустят. В порядке исключения. (Тоненькие голосом) «Пропустите ко мне в спальню этого тарзана Виковского».
Арнольд. Обезьяны и гориллы. Я живу среди обезьян и горилл.
Хеннеси. Какой у него балл? Какую оценку ему даешь?
Юджин. Тяжелый случай. Считаю, что его желание абсолютно невыполнимо со всех точек зрения: моральной, этической, сексуальной. Однако в нем что-то есть… Ставлю пять с минусом!
Сэл (возмущенно). Раз так, то я забираю свои пять долларов. Не потерплю, чтобы меня обыграл этот сексуальный Тарзан.
Хеннеси. Да, сегодня, ребята, я многое о вас узнал.
Cэл. Взаимно, а потому затухни!
Виковский. Значит, я выиграл?
Юджин. Игра еще не кончилась. Остались двое.
Сэл. Следующий Эпштейн. Интересно, что он будет делать в последнюю неделю своей жизни на земле. Наверное, сдавать экзамен в университет.
Юджин. Арнольд, очередь за тобой.
Арнольд. В этой игре нет никакого смысла.
Юджин. Нет, есть.
Арнольд. В чем же смысл.
Юджин. В том, что она мне нравится. Ну, Давай. Тебе осталось жить всего одну неделю. Там, за океаном, тебя убьют. Какое твое самое заветное желание?
Все смотрят на Эшптейна… он сосредоточенно думает.
Арнольд. Мне не хотелось бы говорить. Потому что если я скажу, оно может не осуществиться.
Карни. Да нет у него никакого желания. Он только и делает, что жалуется.
Виковский. И портит воздух. Его тайное желание нагнуться пукнуть и взорвать мир.
СЭЛРИДЖУ это нравится.
Юджин. Подождите минуту. Пусть он выскажется. Да, есть у него желание… Ну, говори, Арнольд. Что бы ты сделал в последние дни своей жизни?
Все напряженно ждут.
Арнольд. Я бы хотел заставить сержанта Туми перед лицом всего нашего взвода сделать двести выжиманий.
Всеобщее оцепенение.
Виковский. Вот это здорово! Правда, мне невыгодно в этом признаться, но это здорово!
Сэл. Неплохо. Но пятьсот выжиманий было бы лучше.
Юджин. По-моему, идея колоссальная. Даю Эпштейну ПЯТЬ баллов о плюсом.
Карни. Зачем еще плюс? Ты с ума сошел. Теперь ты не сможешь его обыграть.
Юджин. Ничего. Я еще смогу выравнять счет.
Виковский. Если счет равный — значит, ничья. Забирайте ставки.
Юджин. Вот это правильно. Теперь пусть кто-то судит меня Виковский, выбирай судью.
Виковский. Я выбираю Сэлриджа.
Сэл. С удовольствием. Пусть он даже скажет зеленую чушь, я все равно дам ему пять с плюсом. Так что ребята ваши денежки в полной сохранности.
Хеннеси. Начинай Джи… Послушаем, что скажешь.
Юджин. Хорошо… Я уничтожу целую эскадрилью японских подводных лодок. Пусть мне за это поставят памятник в Брайтон Бич. Или же назовут в мою честь начальную школу или бассейн для плавания.
Сэл. Самое большое, что они сделают, — они назовут в твою честь сортир или раздевалку: здесь Юджин Эм. Джером снимал свои портки.
Хеннеси. Ну, дай ему договорить. Продолжай, Джи.
Юджин. Если это будет моя последняя неделя… я хотел бы еще влюбиться.
Карни. В кого?
Юджин. В идеальную девушку.
Виковский. Такой не существует.
Юджин. Если я в нее влюблюсь — значит, она существует.
Карни. Игра закончена. Рой объявляй его балл, и мы забираем наши деньги.
Все ожидают.
Сэл. Три балла с минусом.
Виковский. Как?
Сэл. Вот так. Я не позволю ему обставить меня своей дерьмовой историей. У меня хоть был «перец», а здесь? «Любовь в цвету». За что давать ему пять?
Виковский. О, Иезус! Ты просто болван, Рой. Сходи в сортир и посмотри, куда ты уронил свои мозги.
Сэл. Как я сказал — так и сказал. Все.
Юджин. Арнольд, ты выиграл. Стало быть, деньги твои.
Арнольд хочет взять деньги.
Виковский. Сработано безотказно. Евреи всегда кончают деньгами. Не так ли, Рой?
Сэл. Меня не спрашивай. На гражданке у меня не было знакомых евреев.
Виковский. Их очень легко узнать… хотя они и прячут кусочек грудинки под свой бутерброд, чтобы никто не увидел, что они едят свинину, это ведь так, Аднольд.