Глава 10
Предстоящая поездка с родителями в Москву к тёте Люде во второй половине марта вызвала ликование в моей душе, и участившиеся солнечные дни наполняли жаждой прыгать, смеяться и вести себя при этом как пай мальчик, не давая родителям повода задуматься о том, чтобы оставить меня на время поездки на попечение тётки, живущей на другом конце города. Поэтому встречи с друзьями и приключения, навроде устроенного погрома на стройке через дорогу, с поджиганием бочки с битумом и фейерверка, вызванного бегом в коньках по проводам и лампам освещения, были на время забыты.
24 марта, с началом весенних каникул, папа, мама и я, слегка продрогшие от утреннего морозца, переминаясь с ноги на ногу как утиный выводок, стояли на перроне вокзала, удивительно пахнущего просмоленными шпалами, сгоревшим углём, дизельным топливом и дальними путешествиями. Большой жёлтый чемодан, перетянутый двумя ремнями, стоял между ног отца в котором иногда позвякивали банки с вареньем и соленьями для соскучившейся по домашним заготовкам тёти Люды.
Проводницы в синей униформе, разносящие чай в блестящих подстаканниках и сахар с нарисованным на обертке локомотивом, гречневая каша с фрикадельками в ванночках из фольги. Проносящиеся огни неизвестных станционных поселков, мелькающие в деревянной раме окна, глухой усыпляющий перестук колес. Тяжёлые межвагонные двери с толстыми алюминиевыми ручками, открывающие прокуренный тамбур с весёлыми дембелями и студентами, едущими с БАМа. Всё было так ново и интересно, что мир стал казаться большой и чудесной книгой, подаренной мне родителями непонятно за какие радости.
Растаявшая, слякотная столица, встретившая провинциалов ночным мокрым снегом, превращающим наши шубы и пальто в размякшее тесто, влюбила в себя сквозняком длиннющих эскалаторов и надвигающимся из тоннеля гулом синей змеи электрички, восхитительным вкусом шипящей пепси и кока колы, и невиданным количеством апельсинов, поедаемых в диких количествах. А когда в многоэтажном, шумном и битком набитом людьми ГУМе мать с отцом купили ярко раскрашенный, пронзительно визжащий луноход и зелёный танк на батарейках с настоящими гусеницами, я был самым богатым на свете мальчишкой, непременно собиравшимся удивить и заставить завидовать Димку, обладавшего несметными сокровищами по части игрушек. А пожелтевшая фотография, сделанная папиным "Зенитом" где мы втроем на фоне кремлёвских башен, сделанная случайным прохожим, хранит наши счастливые лица и ту, советскую Москву.