Глава 12
Так и не уснув в ту ночь, я долго переваривал рассказ нового знакомого, ассоциируя его воспоминания со своими, поглаживая тёплый серебристый амулет с крошечными прозрачными желтыми камушками глаз. Схожесть существа из ветлечебницы и чупакабры из джунглей была удивительной. Единственное, что смущало, так это то, что последняя не нападала на людей, в отличии от зверя впавшего в спячку и выходящего на охоту раз в полгода. Но хотя бы крупицы какой-то информации о том, с кем придется иметь дело, у меня имелись. Теперь нужно выяснить, как его уничтожить, ведь если верить словам Андрея, поймать убийцу животных никому не удавалось. Оно как будто растворялось, избегая расставленных ловушек и капканов, ничем кроме высушенных трупов не напоминая о себе. И что интересно, попытавшись однажды поговорить с родителями о твари, растерзавшей мальчика, я был снисходительно, как с маленьким ребенком, удостоен успокаивающего разговора, о том, что сказки не имеют отношения к реальности, которой в их представлении была версия о бродячих собаках или бешеном волке. Поэтому рассчитывать на помощь и участие взрослых не приходилось. Единственным взрослым, с долей шутливого интереса отнесшегося к моему рассказу был наш сосед - дядя Саша с первого этажа. Он работал шофёром в книжном издательстве "Удмуртия" и периодически развозил на красном служебном "Москвиче" по магазинам небольшие тиражи отпечатанной продукции, иногда почитывая пахнущие свежей типографской краской новенькие экземпляры газет, журналов и книжек на удмуртском языке. В один из перекуров, выпадавших в его работе довольно часто, на глаза попалась детская книжка с удмуртскими народными сказками. В местных легендах и мифах, давно утративших магическую силу и веру в них коренного населения, присутствовало огромное количество языческих богов и духов, обитающих в этих, некогда покрытых сплошными лесами, местах. Сидя на деревянном, крашенном суриком крыльце, "поддавая" тайком от жены из бутылки с длинным горлышком и дымя неизменной "Астрой", дядя Саша, под конец моего рассказа, с видом знатока, сверкая в закатных лучах рыжими кудрями, изрёк, сплюнув в начавшуюся покрываться ледком грязную лужу: - Читал про такого. Вожо - злой дух, черный и мохнатый, обычно водится в старых заброшенных домах и банях. Таскает людей, если те в чём то провинились в определенные дни лета или зимой. Ты тоже читал эту книжку ? Она ж на удмуртском. Ладно, - продолжил он, - Ты главное, не лазь туда. Слышал, стая бродячих собак шастает где-то в округе ? У меня подозрения, они в ветлечебнице прячутся. Вот и пацана сожрали, странно что не нашли ни одну. Здоровые, точно говорю, а ни одну.
Итак, никто мне не верил, а тем не менее время шло и близилось первое мая - праздник весны и демонстраций, красных флагов и разноцветных шаров. И я боялся, что первое станет и последним. Но с обретением информации появлялась и уверенность. "Чупакабра, Вожо - кто оно ? Неважно. Главное, есть к чему прицепиться. Как сказал сосед, оно принимает вид собаки, а собаку уже можно убить, а бесплотный дух как уничтожить ? Значит нужно дождаться когда оно опять появится и примет тот вид собирающегося из трупов собак монстра с зелёными огнями злобных глаз и тогда...". Что тогда, я пока не придумал, но слабая надежда на амулет, подаренный Андреем и его последние слова, перед тем как он уснул, понемногу расцепляла пальцы безнадёжности, державшие меня в напряжении последние дни апреля.
Глава 13
Ночь. Уже тепло и аромат распускающихся молодых листочков, вылезающих из завязей и липких почек просыпающихся деревьев наполняет погруженный в темноту двор, почти просохший, но ещё хранящий небольшие кучи покрытого грязью слежавшегося снега по углам. Одетый в болоневую курточку с блестящими кнопками пуговиц, лезу по лестнице на крышу сарая. Яйцо луны плавающее в небесном бульоне с крупинками звёзд как старому знакомому улыбается щербатым ртом старухи, повидавшей много гадостей в этом мире и не раз получившей по зубам. Шурша прошлогодней листвой, устраиваюсь поудобнее на слегка влажноватых досках и снимаю белые крышечки с объективов, направляя бинокль вверх. Неразличимые невооружённым глазом подробности лунной поверхности открываются множеством кратеров и серых блинов вулканических морей. Тихо Браге и Коперник, уже известные мне из отцовского учебника по астрономии, Море Спокойствия, Море Ясности и Океан Бурь разлившиеся серой лавой на заре времён будят фантазию и вплетаются в сюжет "Девочки с Земли", прочитанной в библиотеке Гайдара. Покручивая ролик настройки резкости и окуляры, добиваюсь более отчетливого изображения, и одновременно с этим движением Луна начинает поворачиваться. Медленно вращаясь вокруг своего центра, лунный диск все наращивает скорость, задевая зубцами гор на горизонте окружающую материю и заставляя ту сморщиваться и свиваться во всё увеличивающуюся воронку, затягивающую в себя все окружающие звёзды и уже проглотившую луну, оставив вместо неё чёрный глаз пустоты, смотрящий сквозь наборы линз прямо в меня. Проникая сквозь радужку, протыкая хрусталик и погружаясь всё глубже и глубже в глазное яблоко и дальше, расползаясь множащимися отростками, как чёрные кровеносные сосуды наполняющие всё тело, сжимает его огромной многопалой рукой до тех пор, пока не вырывает из меня адский вопль, протаскивая душу сквозь тубусы бинокля, дробя цейсовские стекла в муку и оставляя безвольно обмякшее тело на досках крыши. И с неумолимой силой, молча и бесстрастно как чудовищный хирург, тащит её из тела в открывшуюся над головой жадно глядящую бездну.