Во время зимней сессии Павел с Аней виделись только мельком. Павел готовился к экзаменам дома. Аня с Ирой штудировали билеты в квартире Ириных родственников, которые с утра уходили на работу. Каждое утро Аня приезжала из Сокольников на «Водный стадион», а вечером возвращалась обратно.
Первый, кого встретила Аня после каникул, был Павел. Он стоял у выхода из метро «Площадь Дзержинского» в распахнутом пальто, несмотря на мороз. Увидев Аню, он радостно бросился навстречу, закружил ее, а потом прижал к себе так, что она почувствовала стук его сердца под полосатой рубашкой. Она не отстранилась. Выходившие из метро люди неодобрительно посматривали на парочку, вздумавшую обниматься в неположенном месте.
– Я еле вытерпел эти каникулы без тебя, – горячо говорил Пашка, пока они шли в обнимку по улице 25 Октября. – Даже во сне я повторял твое имя. Мама теперь в курсе, что я себе какую-то Аню завел. Придется им тебя показать.
– Ну зачем? – растерянно возражала Аня. – Мы же просто друзья…
– Для меня ты больше чем друг, Аня. И я для тебя уже больше чем друг. Ты сама это скоро поймешь.
Пашка, раньше считавший кино зряшным времяпрепровождением, вдруг полюбил кинотеатры.
В темноте зала можно было спокойно взять Аню за руку и перебирать ее пальчики. Или положить руку ей на плечи. Или даже взять ее руку и прижать к своей груди, как раз напротив сердца. И ощущать, как оно колотится все сильнее под ее теплой ладонью. Правда, чаще всего Аня аккуратно освобождалась от Пашкиной руки. Под предлогом, что манипуляции этой самой руки мешают ей сосредоточиться на фильме. Но не всегда. И чем дальше, тем чаще рука побеждала.
Тем временем приближалась весна, таял снег, и на Пашкину сторону готовы были встать все сады и парки столицы.
Аня не могла объяснить себе, почему она позволяла Павлу такие вольности. Почему не отталкивала, если не была влюблена в него? Она как будто со стороны с интересом наблюдала за развитием событий. Ведь еще ни один из парней не пытался так упорно и настырно ее завоевывать. И эта настойчивость начинала Ане нравиться. К тому же она была на сто процентов уверена, что сможет вовремя остановиться и послать назойливого ухажера куда подальше.
Разговоры из плоскости литературных, музыкальных и географических предпочтений все чаще переходили на взаимоотношения противоположных полов.
– У тебя с Глебом что-то было? – резко остановившись, вдруг спросил Павел, когда они вышли из кино про Анжелику, и Аня привычно сбросила его руку с плеча. Любовные сцены из фильма, даже в порезанном цензурой варианте, подействовали на Павла возбуждающе. Все экранное время каждый мужчина, возникавший на пути ослепительно красивой главной героини, тут же стремился уложить ее в постель. Аня поняла, что фильм для совместного просмотра был выбран неудачно.
– А почему я должна отвечать на этот вопрос? – разозлилась она.
– Потому что ты мне не безразлична, и я хочу знать, что у тебя было до меня и с кем.
– Было, не было… Какая разница? А если я тебя об этом же спрошу?
– Разница очень большая. Что позволено парню, не позволено девушке. Но я отвечу на твой вопрос. Ничего серьезного у меня ни с кем не было. До тебя. Ты – это впервые серьезно. Как ты не понимаешь, я без тебя уже дышать не могу. Ты с ума меня сводишь. Вот так бы прижал тебя к дереву и…
– А ты меня спросил, согласна ли я, чтобы меня к деревьям прижимали?
Аня повернулась и пошла прочь, к троллейбусной остановке.
Пашка в два прыжка догнал ее, больно схватил за руку и развернул к себе. В его глазах Аня заметила незнакомое и странное выражение. Как у хищника, не желавшего упускать добычу. Как назло, никого больше в аллее, ведущей от кинотеатра к остановке, не было – зрители последнего сеанса успели разойтись. Но Пашке удалось взять себя в руки.
– Прости, Аня. Что на меня нашло, сам не понимаю. Не бойся, больше такое не повторится. – Было видно, что Павлу нелегко даются слова. – Я сегодня случайно увидел в твоей тетради с конспектами набросок стихотворения. И там ты себя называешь женщиной.