– Интересная у тебя жизнь, Аня. Как в кино. Предки эстонские бароны, парень испанец. Куда мне до тебя, лаптю деревенскому?
Аня почувствовала, что Пашка заводится. Она вздохнула:
– И ты поверил? Не было у меня никакого испанца. И вообще никого не было. И предки у меня не бароны, а обыкновенные эстонцы. Прапрадед служил на сырном заводе в имении князя Салтыкова, под Петербургом. Это по материнской линии. По отцовской предков не знаю совсем. Мама и отец развелись, когда мне всего полтора года было. Ранний брак, оба студенты. Ей девятнадцать, ему двадцать. Как нам с тобой сейчас.
Пашка ответил не сразу.
– Я не понимаю, зачем ты врешь, Аня. Да еще не в свою пользу. Наговариваешь на себя.
– Я не вру. Я фантазирую. Ну, сочиняю. Я ведь не только стихи пишу, рассказы тоже. Вот хотела начать роман писать. Но побоялась, что прототипы себя узнают и обидятся. Так что пришлось пока отложить. Я не виновата, что моим историям верят. Родители Лизы, моей школьной подруги, до сих меня опасаются. В пятом классе я Лизке наврала, что мы с компанией ночами дежурим на кладбище, чтобы поймать с поличным банду расхитителей могил. Она поверила, уговаривала меня не ходить никуда по ночам. Да еще родителям растрепала о моих подвигах. Те тоже с ходу поверили и запретили Лизе со мной дружить. Не зря же я в театральный поступать собиралась.
– Точно, Анька! Ты каждый раз будто роль играешь. И каждый раз я как дурак тебе верю.
– Да я давно никаких ролей не играла. Это ты почему-то так на меня действуешь.
– Ну вот, я же и виноват, – удрученно сказал Пашка. – А меня к тебе как магнитом тянет. Ты не похожа на других девушек. Ты особенная. Я в жизни таких, как ты, не встречал. – И тут же невпопад добавил: – Так это правда или нет? У тебя действительно никого не было?
– Ты мне надоел с этими вопросами. Не было, можешь проверить! – выпалила Аня.
– Но это же только одним способом проверяется. После которого уже назад ничего не вернешь.
– А я не боюсь.
Аня и сама не понимала, зачем она брякнула Павлу такое. К счастью, он не принял ее заявление всерьез. Больше они к этой опасной теме не возвращались.
Три недели почти летней погоды превратили Москву в цветущий сад. Цвело все одновременно – вишни, яблони, каштаны, сирень. Окна одной из аудиторий на четвертом этаже института выходили на площадь Революции. Справа здание гостиницы «Метрополь» в стиле модерн, слева – гостиница «Москва», сталинский ампир, а между ними, чуть в глубине, Большой театр с фонтаном перед ним, окруженным облаками цветущих яблонь. Аня не могла налюбоваться красотой и надышаться ароматами цветения вперемешку с запахом бензина. Чисто московское сочетание. На что Пашка скептически заметил:
– Ты настоящей красоты не видела, Аня. Вот у нас в городе действительно красота. Приглашаю тебя в гости посмотреть своими глазами. Такое нельзя пропустить.
– А родители? Как они это воспримут?
– Им давно не терпится тебя увидеть. Они уже заочно нас в женихи-невесты записали.
– Как-то мне не хочется, Паш, чтобы меня разглядывали и обсуждали.
– Не обращай внимания, пообсуждают и перестанут. Зато я тебе такие места покажу! Только ночевать тебе придется у нас в доме. В городе всего одна гостиница, где никогда нет мест. Там у меня мать горничной работает, кстати. Не волнуйся, приставать к тебе не буду. И никакой проверки, конечно, не будет. Я не подлец, чтобы воспользоваться твоими опрометчивыми словами. Будь спокойна, без твоей доброй воли ничего не произойдет.
– Смотри, какая красота! А воздух! – с гордостью говорил Пашка. Как царь, который показывает заморской принцессе свои владения.
Одноэтажная окраина городка, утопавшая в буйном цветении, вольно расположилась на крутых холмах. Далеко справа на возвышенности виднелись стены и башни бывшего монастыря. Внизу, под холмами, по нежной зелени луга петляла неширокая речка, а за ней начинался лес. Солнце садилось в косматое облако. Пробиваясь сквозь него, закатные лучи придавали окружающему какой-то нереальный вид.
Днем они побывали в монастыре, основанном в честь победы над Наполеоном. Часть построек была в запустении, келейный корпус занимали квартиры. Причем явно без всяких удобств, потому что посередине двора красовалась водоразборная колонка. Время от времени к ней подходили женщины с ведрами и набирали воду.