– Переживем, – старался убедить себя и Аню Пашка. – Осенью распишемся, снимем квартиру, и все будет хорошо. Я уже откладываю понемногу со стипендии, да твои экспедиционные заработки добавятся…
– Зачем расписываться, Паша? Нам рано создавать семью. Еще три года учиться. Можно и так… встречаться.
– Чтоб я таких разговоров больше не слышал! – сердился Пашка. – Ты моя женщина и будущая жена, я за тебя отвечаю, и по-другому не будет.
Вот за это Аня его и любила. Он, не колеблясь, принимал самые важные решения. Он был надежным, Павел. На всю жизнь. Такую, чтобы жить счастливо и умереть в один день. И даже то, что они были разными, ничуть не мешало будущему счастью. Противоположности притягиваются, говорят.
После экзаменов Аня уехала в археологическую экспедицию на Таманский полуостров. Жили в палатках на берегу моря. Ранним утром, до начала испепеляющей жары, выходили на раскопки. В ежедневном ворохе писем, которые приносили с почты дежурные, обязательно было одно или даже два письма от Павла. Строчки звучали Пашкиным голосом. Они были полны любви, тоски и ожидания встречи. Иногда даже попадались рифмованные строчки. Кто бы мог подумать, что Пашка начнет сочинять стихи. В тоске по любимому Аня перечитывала его письма множество раз.
Они расписались в начале октября в загсе на Преображенке, без колец и свадебных нарядов. В свидетели взяли друзей, стромынцев Алену и Вовку. Родителей ни жених, ни невеста в известность не поставили. Павел несколько раз пытался заговорить с матерью о браке с Аней, но неизменно нарывался на жесткий отпор. «Выкинь эту блажь из головы, – твердила Марья Васильевна. – Рано тебе жениться. Вот закончишь вуз, начнешь сам зарабатывать, тогда и обзаводись семьей. Но учти, что Аня твоя нам не нравится. Я это тебе еще тогда сказала, весной. Когда вы соловьев слушали. Она не от мира сего, в облаках витает. К тому же шибко умная. Я при ней чувствую себя дурилкой картонной. Тебе нужна девушка попроще, чтобы и картошку окучивать умела, и садом-огородом заниматься, и свиней кормить. Как раз к тому времени такая девушка и найдется».
Мать в семье Росляковых была главной. И подходящую девушку она уже для сына присмотрела. У соседей подрастала дочка, отвечавшая всем критериям.
Анины родители отнеслись бы к замужеству дочери не столь категорично, но она из солидарности с Пашей решила им тоже не сообщать о переменах в личной жизни.
В общем, брак получился тайным. Но молодоженов это не смущало. Им было хорошо в съемной однушке у метро «Коломенская». Аня с удовольствием примеряла на себя роль супруги – ходила в магазин за продуктами, училась готовить любимые Пашкины блюда, чуть ли не каждый день мыла полы, руками стирала белье. Перестала встречаться с подругами, ходить в театры, в кино и на выставки, вообще никуда не выходила без Павла, даже когда он уезжал к родителям. В одиночестве занималась хозяйством, готовилась к занятиям или читала книги. Стихи перестали сочиняться. Стихи ведь сочиняются на эмоциональном подъеме, в мятежном состоянии души. Аня же была спокойна и счастлива.
Из окон квартиры на пятом этаже открывался вид на Москву-реку в районе Южного речного порта. Гуляя по набережной, Аня и Пашка любовались нарядными речными трамвайчиками, восхищались мощью небольших буксиров, тащивших многотонные баржи. Промышленная навигация не прекращалась даже зимой. Ледоколы упорно проделывали водные пути для судов.
Весной вся округа зазеленела, запестрела желтыми цветами, и гулять стало особенно приятно. После длительной прогулки в парке «Коломенское», где веяло столь милой Павлу стариной, он даже согласился зайти в кафе-мороженое, находившееся в их же доме. Народу в будний день было немного, играла негромкая музыка.
– Я чувствую себя как разведчик на вражеской территории, – сказал Пашка. – Странно, но мне здесь нравится.
– Это же не рассадник разврата, Паша, – засмеялась Аня. – Обычная маленькая кафешка. Сюда мамы с детишками ходят мороженое есть. Здесь даже курить запрещено. Видишь плакат?
Как же они любили друг друга… Об этом можно было бы написать целый роман. Как изучали неведомую доселе науку любви, как учились чувствовать и понимать язык тел. Они были как первые люди на земле и не стеснялись друг друга ничуточки. Если кому-то из них доставался ходивший по рукам зачитанный до дыр, сотни раз распечатанный под копирку экземпляр книги «про это», просочившийся из-за рубежа, пара могла чуть ли не сутки провести, претворяя советы автора в жизнь.
– Паша, мне непонятно… вот это… про оргазм, – Аня как-то показала Павлу очередное пособие по сексу. – Слово какое страшное… Я должна ощущать оргазм… какая-то высшая точка… я не знаю, испытываю я его или нет.