Она бежала за ним до магазина, не догнала и остановилась отдышаться, вытирая пот со лба. Испачканная в муке, в длинном фартуке поверх домашней одежды, Кира оглядела мирную улицу воинственным взглядом и гордо повернула назад.
С соседями у Киры с самого начала сложились добросердечные отношения, может быть, поэтому никто из них не вызвал полицию. Впрочем, она нашла бы объяснение, сказав, что оборонялась от незнакомца, проникшего в дом. А муженек куда делся? На кекс из чужих рук хватает смелости, а пирожков испугался? Разгоряченная Кира оглядела пустую кухню, напоминавшую поле битвы после сражения, устало опустилась на стул и потянулась к бокалу с вином.
Прежде, когда ссорились с мужем, Кира наступала на него:
– Скажи, я выпрашивала у тебя деньги, требовала наряды или развлечения? Мы ругаемся только по одному поводу: из-за твоего неприличного поведения.
– Представляю, что у нас было бы, если бы мы ругались еще из-за тряпья, – угрюмо отвечал Игорь.
Кира не понимала одного: почему и когда она начала драться. Может быть, осмелела в отчаянии, пытаясь докричаться до мужа, или вернулась детская привычка? Мать рассказывала, что Кира с детства отличалась драчливостью, считалась на улице первой забиякой. Почему именно сейчас к ней, в таком почтенном возрасте, стали возвращаться детские привычки? Странно. Странно и стыдно. Об одной истории она пыталась забыть, перешагнуть и не вспоминать. Она случилась сразу после того, как переехали в новый дом. К ним повадилась супружеская пара, люди с улицы, которые рыскали по окрестностям, чтобы продать свой товар. Подбирали старые компьютеры на выбросах, чинили и продавали почти за бесценок. Не стеснялись стучаться в двери домов и предлагать старье. Игорь, открывший им дверь, не стал держать их на пороге, провел в дом и за чашкой чая начал слушать о «новых» технологиях в современном мире. Он любил отыскивать на блошиных рынках затерявшиеся чудеса, как дотошный антиквар, пытался увидеть грани нового в хорошо забытом старом. И сейчас внимательно слушал немолодого лысого мужчину, оглядывающего комнату любопытными глазками. Гостям понравился прием, и они стали приезжать запросто.
– Мы недалеко от вас, хотели бы вам показать кое-что, – беззастенчиво врали и вваливались в дом с таким видом, как будто делали хозяевам одолжение.
– Еще один Леха, – возмутилась Кира, – почему тебе попадаются одни пройдохи?
– Ты даже сама себе не нравишься, – огрызнулся Игорь. По давней привычке, укоренившейся со студенческих времен, каждого вошедшего в дом сажал за стол, считая, что еда и алкоголь налаживают теплый контакт, создают особую атмосферу в застольях. В меню были включены воспоминания из его молодости и широкая улыбка. Гости ели и слушали, иногда восклицая короткими фразами типа «Вот это да!», «Ну надо же!». Так получилось и в этот раз. Знакомые заявились на дребезжащей машине с «новым товаром» из антикварного хлама – караоке с примитивным микрофоном и песенным альбомом давно забытых лет. Игорь перелистывал альбом с горящими глазами и потирал руки. Гость тут же подключил свою рухлядь к телевизору и завыл в микрофон истошным голосом: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!» Следом запел Игорь. Нетрезвые голоса громко кричали под музыку, читая текст на экране. Гостья не пела, сидела с поджатыми губами, изредка улыбалась и смотрела на хозяев недобрыми глазами. Волнистые волосы, подстриженные под мальчика, не отличались чистотой, от одежды исходил специфический запах магазина «Вторые руки». Она была полной противоположностью вертлявого и болтливого мужа. Каждый из них играл свою роль. В этот приезд он особенно старался, видимо, очень хотел сбыть «антиквариат», надрывался и кричал так, что посинел. Кира закрыла окно, потому что часы показывали десять вечера – время, когда соседи укладывали детей спать, выключила микрофон со словами, что уже поздно. Муж, разгоряченный коньяком и песнями, грубо оттолкнул ее в сторону, пытаясь включить телевизор. Она повторила, что уже поздно, нельзя шуметь. Он вывел ее на улицу, потащил в подвал и влепил ей пощечину:
– Веди себя прилично!
– Прилично? – обезумела от ужаса Кира.
Отбежала в угол, схватила полено для камина и двинулась на него. Игорь опешил. Дикость происходящего отрезвила его: темный подвал, жена с разъяренным лицом и с поленом в руках. Круто развернувшись, поднялся по внутренней лестнице в дом и постарался удержать гостей, заторопившихся домой.
Кира сидела в полной темноте и курила сигарету за сигаретой, размышляла о том, что будет теперь делать с семейной жизнью. Господи, за столько лет замужества ей не удалось охладеть к этому мужчине: от него зависел день, от него зависело ее настроение, от него исходило желание смеяться или плакать. Она улыбалась вместе с ним, горевала или хохотала, заставляя дом звенеть брызгами веселья. Прежде Кира любила дурачиться. Пряталась. Хотела, чтобы он искал ее всегда. Однажды затаилась за тяжелыми шторами в спальне, простояла час в надежде, что муж хватится ее, минут через пятнадцать выскочила с воплями: