– Ты собираешься меня искать?
– Зачем? Ты же здесь.
В один из приездов Лехи разыгралась комедия. Мужчины сидели за столом и городили, как обычно, разную чепуху. Устав от пустой болтовни, Кира вышла на улицу и замерла: небо, расчерченное звездами, половинка луны, сияющая ровным светом, еле слышные ночные шорохи как будто околдовали ее. Она прошла к батуту, влезла на него и растянулась на пружинистой сетке. Смотрела на небо и незаметно заснула. Проснулась от криков мужа:
– Что ты себе позволяешь? Что за манера прятаться?
– Я заснула.
– В спальне не хватило места?
Оказывается, в два часа ночи, наговорившись досыта с гостем, Игорь обнаружил, что жена куда-то исчезла. Заглянул в зал, в ванную, прошелся по веранде, осмотрел улицу и вернулся в дом. Куда же она могла деться среди ночи? Пришлось растормошить Леху, чтобы осмотреть территорию вокруг дома. Мужчины разделились и осмотрели каждый метр, но Кира как будто сквозь землю провалилась.
– В полицию звонить надо, – пробормотал недовольный гость, – надо же, сколько хлопот от женщин.
– Подожди, посмотрю еще раз за сараями.
И тут он наткнулся на смутные очертания батута, где валялась груда барахла, раскиданного внуками. Подошел. Потянул угол пледа и увидел жену. Она спала. Крепко и спокойно.
Как-то собрались в гости. Она вышла из дома раньше его, не дожидаясь, пока он заведет машину. Медленно пошла по улице. Вскоре услышала шум подъезжающей машины и замедлила шаг, игриво завихляла бедрами, оттопырив попку, повернулась с лукавой улыбкой назад и остолбенела. Незнакомый мужчина за рулем выпучил глаза от неожиданной картины, ошалело уставился на нее и притормозил совсем рядом.
– Ой! – вскрикнула она и закрыла лицо руками. Он присвистнул и поехал дальше, оглядываясь.
Ждать от жены можно было что угодно. В первый год их совместной жизни он уехал в командировку. Утром она заботливо собрала в дорогу все необходимое и чмокнула в щеку: «До скорого свидания!» Игорь после работы в офисе у клиента разбирал документы, когда в дверь постучали. Открыл, чертыхаясь. На пороге стояла жена, довольно улыбаясь и подпрыгивая на месте от нетерпения: «Что так долго дверь не открываешь?» Порывистая и резкая, отличалась искренностью и требовала от него того же самого. Загоняла в угол, не оставляя ему выхода. И он нашел прекрасное тактическое решение сложившихся ситуаций, одинаково безумных в их супружестве: делать вид, что ничего не произошло, не спорить, чтобы не ругаться. Иногда ему удавалось утихомирить ее таким приемом. Сидел за столом после работы, ждал, когда она подаст ему ужин, и ровным голосом рассказывал о какой-нибудь ерунде. Слегка откашливаясь, задавал ей вопросы, пытаясь помириться. И Кира слушала его, вспоминая, как мать строго наказывала ей: «Ругайся с мужем сколько хочешь, но две вещи ты должна выполнять обязательно: всегда кормить его и спать с ним в одной постели». Странно, но после ругани они особенно страстно желали любви. Желали любви, но боялись первыми идти на примирение, засыпали, отвернувшись друг от друга, обозначив свою территорию перетянутым одеялом. Это были не прежние сиамские близнецы, соединенные одним сердцем на двоих, а разделенные, но еще рвущиеся друг к другу. Примирение происходило обычным образом: ее рука ненароком касалась плеча мужа, который только и ждал этого прикосновения, быстро придвигался к ней и порывисто обнимал худое тело, горячее и податливое, тоже ждущее. Игорь целовал ее, стараясь дотянуться до самых укромных уголков, особенно любимых им. Разгоряченная ласками Кира льнула к мужу как кошечка, мурлыкала от удовольствия и победы над ним: «Ну и зачем ты спорил? Все равно потом будешь стоять на коленях и просить прощения». Он кивал, тотчас становился на колени и переворачивал ее на спину, раздвигал ноги и пристраивался между ними. Ждал, когда она нетерпеливо вздрогнет от ожидания, приподнимет бедра навстречу и примет его в себя, подгоняя так, как будто умрет в сию секунду, если он будет медлить. И знакомые упоительные движения вверх и вниз, внутрь и наружу почти лишали ее сознания. Она кричала и проваливалась в беспамятство, потом приходила в себя, чувствуя, как тело растворяется полностью в любимом муже, становится легким и невесомым. И он опять выдыхал: «Я умер!» После полного и безоговорочного примирения шли вместе в душ, поливали друг друга водой, вытирались одним полотенцем и забывали о ссоре напрочь. Кира не была сторонницей благоразумия и порядка (не слишком много страсти, не слишком много секса, зато много зелени и ранний отход ко сну) и не признавала мирного прощения. Никогда не подкладывала мину замедленного действия: ее бомба взрывалась сразу и не оставляла никаких шансов на скучное выживание. Яркий спазм любви для нее был лучше мирного супружеского упорядоченного секса, поэтому она любила всполохи «военных действий», безумно упоительных и чувственных в постели. Еще и еще раз, много раз, всю оставшуюся жизнь готова была умирать и заново рождаться в любви. Безумная и страстная, эксцентричная, с желанием забрать любимого мужчину всего, забрать и вобрать в себя без остатка…