– Игорь! – Громкий и протяжный крик расколол сверкающее фойе и застыл где-то наверху, запутался между блестящими и яркими украшениями и вернулся к ней шепотом. – Игорь?
– Да, да, да!
– Откуда ты взялся? – Кира сжала руками голову, чтобы унять боль. – Ты же убежал. А где Молчун? Боже, у меня сейчас голова лопнет. Я ничего не понимаю.
– Все хорошо! Ты жива! Ты победила ковид. Я здесь, – засмеялся Игорь, протягивая жене изумрудную ящерицу.
Татьяна Алышева
Под звездным небом
– Ох, простите! – Я быстро отскакиваю, услышав, как задребезжало задетое мною блюдце кальяна. Выворачиваюсь, пытаюсь поймать опасно накренившуюся шахту и в то же время не прожечь новую юбку падающим углем.
– Ничего! – Кира ловко пинает уголь с ковра на плитку. Да так быстро, что даже подошва тапки не успевает подплавиться и провонять и так душное помещение едким запахом жженой резины.
Но я, конечно, извиняюсь не перед ней. Сидящие на диване парни лениво осматривают стол, куда отлетел пучок искр. К счастью, видавшая виды лакированная столешница, покрытая паутинкой трещин, выдерживала и не такое, а еда и напитки остались целы. Хотя мне кажется, что даже попади уголь целиком в банку малосольных огурцов, стоящую открытой, новые знакомые и в этом случае особо бы не засуетились. Может, слили бы рассол и промыли овощи под проточной водой.
Я рада, что обошлось без серьезных повреждений, но, все еще под впечатлением от собственной неуклюжести, сажусь на место, так и не сделав того, зачем вставала. Точнее, я уже и забыла, зачем собиралась покинуть свой уютный уголок, куда почти не доставал неровный свет расставленных повсюду свечей. Стараясь совладать с чувством стыда и немножко привести мысли в порядок, откидываюсь назад, еще глубже в тень.
Старое кресло пронзительно скрипит, но звук тонет в какофонии настраиваемых инструментов. Кира уже бежит встречать вновь пришедших. Волна холодного воздуха, как в замедленном кино, доходит до меня не сразу, лишь спустя несколько секунд после того, как дверь хлопает и ребята начинают снимать куртки. Тогда-то сквозь сладковатый запах табака и еды я ощущаю морозную февральскую свежесть. Интуитивно подаюсь вперед.
Когда пятно света выхватывает мое лицо из темноты, Кира поворачивается и кивает:
– А это моя подруга Лена!
Я неловко пытаюсь улыбнуться, различить в темноте за вешалкой хоть какие-то лица и придать своему осмысленное выражение после недавнего конфуза. Пришедшие рассеянно кивают и неразборчиво представляются в ответ, явно не надеясь, что после сегодняшней встречи я кого-то запомню, как, впрочем, и они меня. Хотя, возможно, ребята просто спешат к товарищам на импровизированной сцене.
Но один из них остается в темном коридорчике. В гуще разноцветных макушек, дредов и Кириных рыжих кудрей я не сразу замечаю чей-то пристальный взгляд. В полумраке кажется, что у незнакомца вовсе нет зрачков, а за мной наблюдают немигающие черные глаза хищника.
Стараясь избавиться от непонятного наваждения и холодка, пробежавшего вдоль позвоночника, я делаю попытку по-прежнему уютно угнездиться в своем уголке, но лицо незнакомца выныривает из вереницы гостей уже передо мной.
Светлые волнистые волосы аккуратно обрамляют контур лица с плавными и открытыми чертами. Вспоминаю изображение Авеля из детской Библии, которую читала ребенком. Незнакомец столь же красив и утончен. За исключением холодных черных глаз. Те скорее могли бы принадлежать Каину.
– Ярослав, – молодой человек протягивает руку ладонью вверх. Жест непривычный, в нашей компании мы редко здороваемся за руку, чаще обнимаемся. Но с незнакомцем я бы, ясное дело, такого себе не позволила. Хотя мог бы просто помахать…
Не успеваю додумать мысль.
Прервав так и не начавшееся рукопожатие, Ярослав ловко переворачивает мою ладонь и подносит ее тыльную сторону к губам.
Я цепенею, так и не разобравшись, что это: наглость или его привычный стиль. Тем временем пространство вокруг густеет и блекнет, уступая шуму крови в ушах и золотому трепету отблесков пламени на кончиках его ресниц.