– Я так и рассчитывал.
Не задаю больше вопросов, так как начинается очередной номер, а потом я выхожу в холодный коридор, чтобы еще раз отрепетировать стихотворение, потому что предыдущее выступление напрочь выдуло из моей головы все слова кроме неприличных.
Пробегаю взглядом по знакомым четверостишьям, но не ощущаю прежнего воодушевления. Образы, которые еще совсем недавно прописывались с таким вдохновением, кажутся плоскими и бесцветными на фоне нынешних переживаний.
Тоже решаюсь на отчаянную импровизацию. Под пальцем на экране один за одним мелькают стихотворения. Нужно найти что-то особенное и подходящее к этому случаю. Кажется, что своим номером красавчик бросил мне перчатку и я должна с достоинством ответить на этот вызов. Наконец-то нахожу то, что нужно, и перевожу дух. Это стихотворение я пока никому не показывала и в принципе не думала, что это стоит делать, настолько тут все было пронизано личным опытом и откровенностью, обычно несвойственными для сдержанной меня.
Закрываю глаза и снова спрашиваю себя, точно ли стоит это делать. Да, размер и ритм здесь прихрамывают, но, пожалуй, лучшего варианта, чтобы представить его на суд зрителей, у меня не будет. К тому же новый знакомый явно провоцирует нарочитой близостью, которая граничит с наглостью.
Софиты, бьющие светом в лицо выступающему, напрочь отсекают часть зрительного зала, отчего аудитория кажется более уютной и не такой уж большой. Тени за первыми двумя рядами людей обволакивают пространство, и я немного успокаиваюсь. Но Ярослава, стоящего с кем-то ближе к выходу, я тем не менее вижу хорошо. Несмотря на небольшую компанию вокруг себя, услышав мое имя, он глаз не отводит от сцены. Сажусь на пол, чтобы быть на одном уровне с теми, кто сидит впереди. Делаю глубокий вдох и начинаю.
Перешептывания в зале мгновенно стихают. Никто не ждал от тихони такого захода. А я продолжаю:
Пристальные взгляды все еще смотрят на меня. Надеюсь, что подобное выступление не будет воспринято двусмысленно, но отступать уже некуда.
Зрители потихоньку расслабляются. Кто-то из девушек яростно кивает, вспоминая собственные эмоции от похожих ощущений, и меня чуть отпускает.
На этом месте Ярик окончательно выпадает из диалога с приятелями и изумленно выгибает бровь. Я старалась уйти от его взгляда все выступление, но сейчас резко поднимаю глаза.
Зал взрывается аплодисментами. Боже, кто бы мог подумать, что стихотворение о моих предыдущих неудачных отношениях произведет такой фурор! Кланяюсь и под все еще не смолкающие хлопки сажусь на место. Кира обнимает и хвалит:
– Я и не думала, что у тебя есть что-то такое… Про жизнь!
Витя показывает большой палец.
Квартирник продолжается, и все устремляют взгляды к парочке на сцене. Вдруг я чувствую едва уловимое движение воздуха за спиной, а потом ощущаю, что кто-то наклоняется над самым ухом. Знакомое дыхание обжигает щеку, а голову окутывает горьковатый парфюм.
– Я бы хотел тебя приручить.
«А я бы хотела утащить тебя в свою съемную однушку и не выпускать дней пять!» – мелькает в голове. Но вслух, не поворачиваясь, с улыбкой отвечаю:
– Ну попробуй, менестрель.
Ярослав довольно ухмыляется и снова отстраняется.
После свободного микрофона Ренат анонсирует дружеские посиделки в свободном формате, и все выжившие тянутся на очередной перекур.
В студии становится заметно просторнее. Парни сложили часть стульев и туристические пенки. Оставшуюся мебель отодвинули к стенам, обитым черной губкой звукоизоляции, поставили светомузыку и убрали свечи. Четыре-пять человек уже робко осваивают импровизированный танцпол, двигаясь в такт ритмичной музыке из колонок. Наливаю себе кофе, чтобы «дожить» до конца вечеринки, и пока присаживаюсь на диванчик. Рядом расположился кто-то из новеньких, пришедших до или во время свободного микрофона. Ближайшая девушка сидит ко мне спиной, и за давящими битами того, о чем незнакомки говорят, не слышно, да я особо и не вникаю. Наслаждаюсь обжигающим напитком и тем, как потихоньку проясняется сознание.