- Ладно, - сказал я. - Перерыв на пять минут.
- А я - за все десять, - сказал Техасец.
- Ага, мне нужно немного посидеть, - сказала Микки и упала в кабинку, постаравшись скрестить свои длинные бронзовые ноги так, чтобы я их видел.
И я увидел.
И Джени тоже это заметила.
Мы перекусили спагетти из сухпайков, свининой и бобами. Никто не завтракал, поэтому все были голодны. Я сидел, наблюдал за девочкой и курил, возможно, жалея себя и этот бездушный мир одновременно. Я смотрел на картину в целом и видел себя и моих людей, другие разрозненные группы, словно насекомые, ползающие по гниющему трупу какого-то мертвого зверя. Думаю, в целом, аналогия была правильная.
На мгновение я закрыл глаза, и увидел лишь, как приближается бесформенная серая чума. Медуза. Меня трясло. Сердце бешено стучало. Меня охватило непреодолимое желание исторгнуть все, что я копил внутри себя.
- Ладно, - наконец, сказал я. - Перерыв закончен. У нас полно дел.
Все поднялись на ноги, и у меня сразу же появилось уже знакомое ощущение, что за нами наблюдают. Я не мог от него избавиться. Если это не Тень и не та девочка, тогда что?
Помню, Микки смотрела на меня, взглядом сообщая мне, что тоже это чувствует. И тут я услышал громкий грохот на улице. Мне потребовалась доля секунды, чтобы понять, что это выстрел из ружья.
В витрине появилась дыра.
Мы все нырнули на пол, все, кроме девочки и Морса. Господи, глупый, безобидный Морс. Теперь он был не модным фотографом, делавшим развороты для "Ньюпорт Ньюс" и "Шпигель", нет. Теперь он был военным фотографом. Ибо, пока не пули впивались в пыльные витрины, и те разлетались, словно сахарное стекло, осыпая нас осколками, Морс просто стоял, поднеся свой "Никон" к левому глазу, и возился с объективом и диафрагмой, пытаясь поймать хороший кадр для "Ньюсуик" или "Тайм".
Я крикнул, чтобы он присел. Не помню, что именно я сказал. Что-то типа "Пригнись, мать твою!". И в следующую секунду раздался еще один выстрел, и пуля вошла Морсу прямо в объектив. Случайный выстрел, либо очень хороший стрелок, я не знал. Но я увидел, как фотокамера разлетается, а затылок у Морса взрывается кровью. Он сложился пополам и умер, не произнеся ни слова. Я приказал всем заткнуться. У наших неприятелей была дальнобойная винтовка, калибра .30-30 или .30.06 Я хотел, чтобы они подошли ближе, чтобы я не промахнулся.
Тишина.
Ни единого звука, ни на улице, ни в кафе. Спустя некоторое время я услышал пару перекрикивающихся голосов. Похоже, дети или подростки. Мы замерли, пытаясь подманить ублюдков поближе. Вскоре они появились, переговариваясь о чем-то между собой. Шепотом я приказал остальным приготовиться, а сам встал за одну из кабинок, поскольку оттуда было лучше видно. Точно, где-то с полдюжины детей и один старик с ружьем. Они не потрудились отправить вперед разведчика, и приближались к кафе группой.
- Приготовьтесь, - прошептал я.
Микки взяла свой "Браунинг", Техасец - свой "Дезерт Игл". Я - свою винтовку "Сэведж", а Карл - свой "АК".
Я смотрел, как эти голодранцы собираются возле закусочной. Компания была та еще. Все длинноволосые и такие грязные, что невозможно было понять мальчики это или девочки. В руках у них были железные трубы, рукоятки топоров и бейсбольные биты. Судя по темным пятнам на оружии, они знали, как им пользоваться. Предводителем у них был какой-то старик, и он нес ружье дулом вверх. Когда они полезли в закусочную сквозь разбитые витрины, мы открыли огонь. Троих мы пришили, прежде чем остальные успели понять, что происходит. Старик начал стрелять и случайным выстрелом убил одного из своей шайки, но никто больше не пострадал. Мы продолжили стрельбу и довольно скоро уложили их всех. Даже старика. Микки всадила пару пуль ему в правую коленную чашечку, и он был готов.
Карл первый подскочил к нему и ногой отбросил его ружье в сторону.
Потом подошел я, а Микки - за мной следом. Двое подростков были еще живы, они лежали на улице и исторгали кровь. Пахло от них так плохо, что даже Джени не спешила им на помощь. Они походили на дикарей из каменного века, грязные, покрытые синяками и оспинами, со сгнившими зубами. В воздухе пахло порохом, смертью и опорожненным кишечником... Хотя инфицированными они, скорее всего, не были.
Карл бил ногами старика.
Я приказал ему прекратить. Микки неплохо поработала над его коленом. Оно было превращено в кашу, одна кость торчала из штанины, как кончик разбитой бутылки из-под "Пепси".
- Грязь! Мусор! Гребаные отбросы! - кричал он нам. - Вы все просто грязь, мусор и жалкие животные! Вот вы кто!
- Заткнись, - сказал я ему.
Он смотрел на меня полными ненависти глазами.