– И какие же дела, по-вашему, достойны меня, Ваша Светлость? – Диана спрыгнула с кровати и направилась за ним. Но герцог уже вышел. Она не пошла дальше, осталась в его покоях, а потом прошла в свои.
Только сейчас Диана поняла, как ломит спину и ноги. Она взглянула на свои руки и не узнала их – кожа стала грубой, на ладонях мозоли, мелкие царапины. Руки простолюдинки, а не истинной герцогини. Но этот факт ничуть ее не расстроил, скорее разозлил, заставил снова вспомнить отказ герцога в понижении налогов.
В покои влетела запыхавшаяся Марта, которая тут же стала кудахтать при виде хозяйки:
– Вам надо срочно смыть с себя смрад!
Наверно, от нее смердело так, что даже Марта не выдержала. Не было сил спорить, Диана лишь кивнула и стала ждать, когда слуги натаскают горячей воды.
– Его Светлость не дал ни одного золотого скудо[6], – пожаловалась она камеристке, – а мог бы таким образом освободить меня от работы. Я бы платила людям. За скудо они бы с радостью работали.
– Оставили бы вы это дело, Ваша Светлость! – причитала Марта совершенно серьезно, мокрой ветошью касаясь кожи хозяйки. – Вы похудели, осунулись, кожа стала серая, руки все в мозолях, как у простолюдинки.
– Прекрати, Марта, – тут же осекла ее Диана, – мне не важно, как я выгляжу.
Она перевела взгляд на свое отражение в зеркале, пытаясь увидеть правду в словах Марты. И что она видела? Именно то, чем сказала камеристка, – худобу и бледность кожи. Но к чему ей красота? Лучше не быть красивой, но зато быть полезной!
Теплая вода так расслабила каждую ноющую мышцу, что Диана чуть не уснула прямо в деревянной бадье. Руки Марты пришли на помощь – вытерли тело и помогли дойти до кровати. И хотя Диана обещала вернуться в госпиталь, но сил на это не хватило – она не заметила, как уснула. А ведь думала о грубых словах Его Светлости, о золотых скудо и землях Девоншира, о дальнейших планах, которые не радовали и не внушали оптимизма. И эти мысли плавно перетекли в сон. Медленно стали отдаляться мысли о госпитале и Девоншире, приблизились видения о герцоге. Снилось, как он ложится рядом с ней, проводит пальцами по чистым влажным волосам, укрывает одеялом. Потом кровать пустеет, в покоях холодает, но через некоторое время становится тепло. Ощущается запах только что зажженного очага, который заставляет Диану улыбнуться и погрузиться в крепкий сон, без сновидений.
А утром Диана проснулась с чувством, что в ее покоях кто-то был: гладил ее волосы, разжигал очаг. Она автоматически коснулась светлых локонов, пытаясь определить, осталась ли на них теплота пальцев. Но, увы, это ощутить никак нельзя.
Ей явно приснилось! Другого быть не могло – герцог уехал в Павию. К тому же он не настолько ласков, чтобы гладить ее волосы и беречь от простуды ночью. Откинув эти мысли прочь, Диана встала с кровати и случайно взглянула на очаг. Он не горел, но угольки испускали ниточку дыма, что свидетельствовало о том, что огонь погас не так давно.
Глава 21
Диана мчалась на Бьянке в сторону города, в госпиталь, где ее уже ждал доктор Москатти. Но сейчас она не думала о больных людях, не думала о лечении, она прокручивала в мыслях лишь слова Марты о том, что она не заходила ночью в покои герцогини и не разжигала очаг. А герцог убыл в Павию рано поутру, когда солнце показало свой первый луч.
Это был он! Теперь определенно точно! Гладил ее волосы… Лежал рядом… Потом разжег огонь. Зачем он заботился о ней? Из чувства жалости? Может, жалел о сказанных словах? Но Диана променяла бы его прикосновения на несколько монет, которые раздала бы бедным за работу в госпитале.
Приняв помощь от Томмасо, Диана спустилась на землю, когда они прибыли в госпиталь. Ее вышла встречать сонная Реджина, кутаясь в вязаный шерстяной плед. Заспанный вид леди порадовал Диану. Значит, ночь прошла спокойно.
Это оказалось правдой: впервые за все время, что Диана находилась в этих стенах, никто не умер, никто не пришел за помощью и никто даже не стонал. Спали все! Даже доктор Москатти.
– Как дела у Его Светлости? – поинтересовался он у герцогини. – Надеюсь, вы поменяли повязку?
Она ничего не сделала, потому что спала как младенец. А еще она была на него зла за все оскорбительные слова, которые получила в свой адрес.
– К сожалению, герцог уехал утром слишком рано. Но уверена, что в Павии у него прекрасный лекарь.