Матвей намеревался войти в квартиру, когда Ёла уснёт. Чтобы его задумка удалась наверняка, он провел в подаренном отцом автомобиле часа три-четыре не меньше. Немного вздремнул, но всё не то!
В пятом часу молодой человек зашагал к дому. Он старался как можно тише провернуть ключ в замке. Не включая свет, разулся на компактном коврике у самого порога, повесил пиджак и, мягко ступая, прошёл в жилище.
Задача номер один: определить локацию Ёлы.
Тихонечко-претихонечко Матвей приоткрыл дверь. Ага, спит! Довольный донельзя, он закрыл дверь и прошел в ванную комнату, принял душ и ушёл к себе в спальню переодеться.
Ну, и?
Матвей бесшумно отворил дверь спальни сестры. Зашёл очень осторожно, еле слышно.
Напротив изголовья постели стояло розовое мягкое кресло. Елагин сел. Положив локти на колени, вытянул руки, переплел тонкие жилистые пальцы и ясным взглядом воззрел на спящую.
Картинка начала делиться надвое.
Милая, добрая. Их первый долгий разговор о… бисере! о том, что он, Матвей, не подходит ей в друзья, о том, что она мечтает выйти замуж за профессора.
Умная, сильная. Матвей никогда не забудет дрожащий от слёз голос Ёлы в трубке телефона, когда она спросила о судьбе их отношений…
Независимая, гордая. И ни разу боле она не ставила ему в упрек, что он её…
А сейчас она спит безмятежно, глубоко, но теперь от этой девочки почему-то веет непредсказуемостью и напряженностью.
Матвей сдвинул брови. Не он ли сам своими руками внес изменения в состояние Ёлы? А, может, виноват кто-то другой? Чего он ждёт? Чего хочет?
Елагину ужасно нравилось всё то, что было когда-то с Ёлой. Воспоминания о ней самые сладкие. И только с этой девушкой ему по-настоящему нравилось всё. Единственно осознал он это, пережив не одни последующие отношения.
Зачем он так старался, чтобы она сейчас была рядом с ним?
Потому что скучал. Хм, это странное чувство — томление! Если бы не просьба матери, он бы скучал скрытно, по привычке не позволил бы своим чувствам разрастись, выйти наружу. Наверное.
Что теперь? Молодой человек хочет её обнять? Да!
Поцеловать? Да!
Тогда вернуть всё? Слишком виноват!
Ёла непростая девушка. Он опасается, что изменения, которым он способствовал, не позволят их просто так обойти. Лучше ничего не возвращать. А для кого лучше?
— В чём же ты изменилась, Ёла? — он как можно тише прилёг на край кровати.
К сожалению или, может быть, к счастью, подсознание девушки уловило перемены в обстановке и послало сигнал проснуться.
Сердце забилось чаще. Спящая шевельнула рукой, вытянула ногу, которая до этого была полусогнута, ресницы дрогнули. Раз. Два. Распахнулись. Секунда. Вторая. Полуулыбка на миг застыла на её губах.
«А нос у него красивый!» — проскользнуло в голове Ёлы.
В следующий миг полуулыбки как не бывало, а взгляд девушки стал сосредоточенный, словно у кошки перед прыжком.
— Матвей, ты что, собираешься на мне жениться? — ее голос звучал, как натянутая струна. Сон как рукой сняло.
Тут контроль эмоций Елагина немного подвел, молодой человек не смог скрыть того удивления, которое родилось совершенно неожиданным вопросом девушки.
— Нет. С чего ты взяла?
— С того, что ты сейчас спишь со мной в одной постели.
Деланное спокойствие Хмелевской Матвей быстро раскусил.
— Я буду спать в одной постели только со своим мужем! — она резко вскочила на ноги, зло и возмущенно прищурила глаза.
— Какая муха тебя укусила? — он сел на кровати.
— Как какая муха? Ты подговорил сестру, невзирая на нашу с ней дружбу, бессовестно воспользовавшись её минутной слабостью, и я оказалась здесь! Зачем, Матвей?
— Я хотел тебя увидеть, — голос не изменял Елагину.
— Увидеть? А в ресторане я невидимкой плавала? — возмущение девушки нарастало с каждой секундой.
— Там невозможно было нормально поговорить.
— Так увидеть или поговорить? — не давала спуска она.
— И то и другое, Ёла!
— Губа не дура! Так о чём же ты хочешь поговорить? — и на максимальной громкости прибавила, — спустя больше трёх лет?
— Я хочу, чтобы мы общались… — Матвей не смог вовремя подобрать слово, и выпалил, — по-дружески.
— Лежа в одной постели? Надо Майе Сергеевне позвонить, посоветоваться, какая сторона тебе, какая мне? — съязвила Хмелевская, утрируя сложившуюся ситуацию.
— Ёла, успокойся!
— Успокоиться? — её глаза расширились на миг, а голос дрожал от возмущения, — так я была спокойна, — громкость вдруг заметно увеличилась, — три года! — и она продолжила чуть тише, — вроде бы жила после того, как ты меня бросил… Ладно, что не переспал и бросил, а просто, бросил… по телефону, будучи уже в Москве. Красавчик!
Ёла… — Елагин поднялся на ноги.
Но она его уже не слышала…
— Знаешь, я хотела, правда, всё наладить. Притвориться, что ничего и не было. Подумаешь, сходила на пару свиданий! — на самом деле их было больше. — Подумаешь, забила себе башку тупыми и наивными мыслями… Ради дружбы наших семей наступила себе на горло, — она грубо тыкнула указательным пальцем в себе в шею, — ничего никому никогда не говорила! Тебя обходила стороной. Ради дружбы семей! Ради Майи Сергеевны! Думала, что будем общаться с тобой хотя бы уважительно, но нет! Тебе надо всё испортить! Провоцировать! Запирать меня! Ложиться со мной в постель! Зачем? — Хмелевская развела руками, вопрошая, — зачем, Матвей? Ты ни разу не нашёл в себе силы за все три года поговорить со мной. А сейчас ты лёг со мной в одну постель, серьёзно? — она театрально захлопала глазками.
— Ты рассказала всё Косте, — Матвей вытащил из рукава единственный козырь.
Ёла раскрыла рот от удивления.
— В самых общих чертах, — глухо выдохнула она, — в минувший Новый Год, когда уже сил не было скрывать всю боль и разочарование! — с серьезным видом пояснила Хмелевская, а потом вновь набрала скорость, — он ведь толком ничего не сказал тебе, верно? Потому что подробности ему совсем неизвестны.
— Прости, я не знал, что у тебя так болит, — Матвей задумчиво отвел глаза в сторону, предчувствуя жирную точку речи «пленницы».
— Зачем ты ложишься со мной в постель, если у тебя есть девушка? Ты вчера преспокойно отправил её в отель, а сам приехал сюда, устроив мне ловушку. Решил повоспитывать? — не дождавшись ответа, Ёла продолжила. — Знаешь, что я поняла? — она выдержала эффектную паузу. — Я поняла, что я дура! Что все эти годы я не жила вовсе, а была «в домике»!
Смеясь над собой, девушка на миг изобразила ладонями крышу над головой.
— Не знаю чего, дура, ждала. Алых парусов, наверное! Это моя самая большая ошибка. А теперь всё, хватит! Я хочу жить и дышать полной грудью, не оглядываясь ни на кого.
Хмелевская направилась к выходу, прихватив пакет с вещами.
— Светке передай, что я костюм верну при первой же возможности, — дежурным голосом озвучила она просьбу.
Прикольно, конечно, в босоножках и в спортивном костюме, чего только сейчас не носят! Хмелевская справилась с хитрыми застежками, и, выпрямившись во весь рост, взглянула на себя в зеркало прихожей.
«Всё сказала. Молодец, пионерка!» — ворчала на себя она.
Из-за угла появился Матвей. Хмелевская покосилась на коврик, на котором расположилась пара фирменной обуви. Сделав широкий шаг, чтобы не задеть его, Ёла повернула ключ и дверь приоткрылась.
Запахло свободой.
— Матвей, извини, за ботинки. Думаю, тебе есть, на что купить новую пару.
Каблуки босоножек звонко зацокали по лестничной площадке. Чувствуя себя зверьком, вырвавшимся из долгого плена, Ёла наплевала на лифт и быстрыми шагами стала спускаться по ступенькам лестницы.
Глава 12. Начистоту
Ёла не любила ванну. Терпеть не могла. Предпочитала душ. А тут «утопила» себя на целых полчаса.
С психу вылила полфлакона элитного косметического средства, с очень приятной парфюмерной отдушкой, которым пользовалась исключительно Лилиана Львовна, и залезла в горячую воду.