Будь Профессор хоть семи пядей во лбу, все равно не смог бы разгадать всех ее коварных тонкостей.
Тем более что начало комбинации «Интеллидженс сервис» пришлось на те годы, когда Эдуард Отто под чужим именем отсиживал срок в Иркутском централе, дожидаясь подходящего случая для нового побега. И дождался — снова бежал, всполошив своих тюремщиков.
Не бушевала еще на широких российских просторах кровопролитная гражданская война. Не было ни осеннего наступления Юденича на Петроград, ни тайной операции «Белый меч», главной надежды Кирпича. Ничего еще не было.
Была новогодняя ночь. По-русскому метельная, вьюжистая, с тонкими восковыми свечками на празднично украшенных елках, с ряжеными и нищими, с лихими купеческими тройками и с сентиментальными святочными рассказами в иллюстрированных столичных журналах.
Вступал в свои права 1909 год.
До полуночи оставалось всего час с четвертью. К пограничной станции Вержболово подкатил курьерский поезд.
Таможенные формальности, как ни спешили чиновники, изрядно затянулись. В тесном, жарко натопленном зальце станционного буфета было многолюдно и по-новогоднему оживленно. Пассажиры с нетерпением поглядывали на часы.
— Господа, с Новым вас годом! С новым счастьем! — провозгласил красноносый жандармский офицер, оказавшийся в центре довольно пестрой компании у буфетной стойки.
Мгновенно захлопали пробки шампанского. Из рук в руки передавались бутылки с добротным шустовским коньяком. Незнакомые люди спешили наскоро отметить наступление Нового года, заставшее их в пути.
— А вы чего зеваете, милостивый государь? — весело обратился жандарм к высокому молодому человеку в коротеньком клетчатом пальто, одиноко стоявшему возле столика с закусками. — Прошу к нашему шалашу, присоединяйтесь!
Обращение было ни к чему решительно не обязывающим, а молодой человек вздрогнул, точно стегнули его хлыстом, и это, разумеется, не укрылось от жандарма.
В буфетное зальце вошел станционный служитель в тулупе, дважды тряхнул колокольчиком.
— Второй звонок курьерскому поезду, отправление на Санкт-Петербург! Второй звонок, господа! Второй звонок!
Неловко поклонившись и стараясь не глядеть на жандарма, молодой человек заторопился на перрон.
Странное его поведение, признаться, насторожило представителя власти.
Вполне возможно, что последовал бы он за этим пассажиром и проверил бы его документы с обычной своей подозрительностью, но сосед жандарма у буфетной стойки, солидный толстяк в богатой енотовой шубе, перехватил его взгляд:
— Оставьте, любезнейший, пустое… Это англичанишка один, в гувернеры едет устраиваться… Оставьте…
— Вы с ним знакомы?
— Калякали давеча на остановке, познакомились… Юноша бедный, юноша бледный! — хохотнул толстяк, весело подмигивая жандарму. — Мало ли кормится ихнего брата на вольготных русских хлебах? Англичанишки, французики, немчура пузатая… И все едут, все едут… Пропустим-ка лучше посошок на дорожку, это будет вернее…
Жандарм с удовольствием согласился пропустить посошок. Если уж признаться по совести, вовсе не молодые иностранцы занимали его и не к ним он принюхивался, внимательно листая паспорта пассажиров курьерского поезда. Выискивал зловредных врагов престола, шарил в багаже марксистскую нелегальщину.
А жаль, между прочим…
Догадайся жандарм в ту новогоднюю ночь об истинных намерениях молодого путешественника в коротеньком клетчатом пальто — и запросто могла сорваться сложнейшая комбинация его многоопытных хозяев. Либо, по крайней мере, пришлось бы начинать все сызнова, изобретая новые ходы.
Но у жандарма хватало своих забот, и в положенное расписанием время курьерский поезд медленно вполз под застекленные своды столичного вокзала.
Всю дорогу до Петербурга молодой англичанин не сомкнул глаз, ругательски ругая себя за непростительную слабость. Сидел в вагоне третьего класса, забившись в угол, хмурился, размышлял, беспощадно анализировал свои действия.
На вокзале никто его не встретил. Забрав свой легонький баульчик и отказавшись от услуг носильщика, молодой англичанин вышел к Обводному каналу.
Перед ним был Санкт-Петербург. Город блистательный и неповторимый, «полнощных стран краса и диво».
В этом заснеженном холодном городе начнет он новую свою жизнь. Шаг за шагом, не торопясь и не тратя времени попусту, будет становиться похожим на русского. Это основная его обязанность в ближайшие годы — сделаться похожим на русского. Научиться говорить и думать, как они, изучить их нравы и обычаи, их экономику и искусство.