Когда мне было восемь, я многое узнал об отце. В тот момент он пал в моих глазах: как отец, как мужчина, как авторитет для подражания на который я всё это время равнялся. И всё это из-за одной редкостной сучки, которая вскружила голову не только моему отцу, но и его лучшему другу дядь Ярославу; собственно, из-за неё они и перестали дружить, банально став врагами из-за того, что не смогли поделить кто же в итоге из них двоих будет её трахать. Из-за этой чертовой шлюхи вся моя жизнь пошла под откос. Это из-за неё родители часто ссорились, у матери случались нервные срывы, а после и вовсе развелись. Эта вертихвостка всё разрушила. Всю мою жизнь. И именно тогда восьмилетним я поклялся себе, что, когда вырасту, обязательно найду её и отомщу, заставлю страдать так же, как она заставила страдать мою мать. Но жизнь так закрутилась, что мне не до этого как-то было. Постоянные тренировки в спортзале, школа, занятия с репетиторами, колледж, а после, когда у отца закончилось всякое терпение терпеть все мои дурные выходки, и вовсе отправил в армию, чтобы хоть там мне мозги на место то и поставили. Но как же он ошибался… Как говориться, свинья, она ж везде себе болото найдёт.
— Ладно. Хорошо. Давай опустим всё, и перейдём конкретно к делу. Выкладывай чего пришёл, и что конкретно от меня требуется.
С трудом проглотив обиду, я начал свой рассказ.
Отец слушал внимательно, не перебивал, а по окончанию вызвал к себе своего помощника Акима, попросив того принести ему полное досье по Доре, прежде, чем помочь. Аким кивнул, и тут же испарился.
— Ну вот зачем это всё отец? Я же к тебе по нормальному пришёл, — начал я возмущаться. Потому что Аким мне с самого детства не нравился, не нравился его ледяной и суровый взгляд, пустота, которая крылась в его чёрных глазах. Сразу видно – бездушный головорез.
Хотя, кто я такой чтобы осуждать, у самого-то рыльце в пушку.
«— Вспомни, Лёша, в кого ты на ринге превращался; вспомни, как тебе нравилось подавлять волю соперника, подчинять себе, ломать их дух…» — нашёптывает внутренний голос.
— Сынок, ты бы ехал домой. А утром Аким принесёт мне полное досье…
— А ты думаешь я усну, зная, что она там ночь на ледяной лавке коротает, да?
— Что, так зацепила? — усмехнулся отец. В его голосе чётко слышалась ирония.
— Мы всего лишь друзья, — поспешил оправдаться я. Но улыбка отца стала только шире.
— Ну да, ну да. Друзья. Это, конечно, тогда многое меняет, да, — посмеивается он. — А она как, нравится тебе вообще? Я более чем уверен, что зачастую смотришь на неё не как на друга.
— Отец! — гыркнул я недовольно.
— Что «отец»? Я, слава богу, уж двадцать четыре года как отец. А насчёт этой вашей мнимой дружбы скажу следующее: дружбы между мужчиной и женщиной не бывает. Запомни это хорошенько, сынок. Особенно, если между вами есть сексуальная притягательность. Ничего, абсолютно ничего не выйдет, слышишь, если ты смотришь на неё как на девушку, а не как на своего придурковатого дружка Кольку Гагина. — От такого сравнения, и моментальной смены картинок в моей голове, меня буквально не начинает подташнивать. — Это так, чисто для сравнения тебе. Сам через подобное проходил.
Отец берет телефон и набирает Акиму, чтобы поторопить. И уже через несколько часов у отца на столе появилась папочка с первой информацией по Доротее.
— Ну что ж… посмотрим, на кого ты глаз положил, — отец с улыбкой и предвкушением поднимает папку, открывает, и начинает изучать её содержимое. — И так. Свиридова Доротея Ярославна. Двадцать один год…
Отец вдруг запнулся, и завис, глядя в содержимое папки. Резко отрывая взгляд смотрит на меня, затем снова в досье Доры.
— А ты… ты где девицу эту нашёл, а, сынок? — в миг по серьезничал отец, откладывая досье в сторону.
— Что-то не так? — я почему-то напрягся.
— Да нет… всё так. Всё так, — отец задумчиво отводит взгляд, но по его поведению заметно, что он как-то растерялся, замешкался.
— Это карма, сука. Карма! Не иначе, — бормочет себе под нос отец. — Это просто пиздец какой-то. Ну не бывает так. Просто не бывает.
Он глубоко вздыхает, и лишь затем продолжает:
— Значит так, слушай меня сюда. Я помогу освободить девчонку.
— Но?
— Но взамен ты больше никогда не должен с ней встречаться. Ясно тебе? И уж тем более не заводить никаких романтических отношений, и спать с ней. Никаких половых актов с этой девчонкой! Ты понял меня?! — из-за нервов отец даже повысил голос к концу всей фразы, будто бы это его дочь, а я прыщавый пацан, который совершенно ей не пара.