— Лёш… я не могу вот так просто… это… — мямлит она, не оставляя попыток спуститься на пол.
— Ну да, это я уже понял, что без рюмки спиртного ты ко мне в постель не ляжешь, — иронизирую с улыбкой. — Ну ничего. Если это придаёт тебе смелости, то, я могу и налить тебе немного для храбрости.
— Да ну тебя, — застенчиво улыбнувшись, Дора легонько стукнула меня кулачком в грудь, наигранно дуя губки. Она такая забавная, когда смущена. Наверное, надо делать это почаще.
— А что тебе мешает довериться мне? — вмиг по серьёзничал я.
Дора тоже стала серьёзнее.
— Я боюсь, что меня снова будут ломать. Подстраивать под себя, и свою жизнь. Не хочу быть для кого-то удобной. Не хочу жить в ущерб себе. Я хочу просто жить, и радоваться жизни. Радоваться простым вещам.
— Дора. Если ты делала так в прошлых отношениях, чтобы соответствовать какому-то несуществующему идеалу… то мне этого не нужно. Ты мне нравишься такой какая ты есть. Живой и настоящей.
Дора робко улыбнулась, стыдливо опуская свои серые глазки.
— Лёш. Мне нужно тебе кое в чём признаться.
— И в чём же? — напрягся я.
— Сегодня утром, когда я проснулась… я захотела накинуть на себя что-то легкое, и… В общем. Я открыла комод чтобы взять у тебя футболку или рубашку… и… чисто случайно наткнулась на это, — из кармашка рубашки на своей груди Дора достаёт тот самый кулон «небесного сердечка», что подарила мне в детстве будучи ещё ребёнком.
Грудную клетку тут же сдавило спазмом, а по спине пробежали холодящие мурашки.
Я и не думал даже, что эта вещь настолько мне дорога… что настолько болезненно откликнется внутри.
У Доры на глазах начинают собираться слёзы.
— Лёш… Пожалуйста… пожалуйста, скажи, что это ты. Что это ты тот мальчик, что приезжал ко мне в детстве с дядей Мироном и тётей Агатой. Пожалуйста… ты ведь тоже, как и я, помнишь, да? — одна слеза уже скатилась по одной её щеке; затем вторая по другой, а за ней следующая. — Пожалуйста, — просит она дрожащим голосом.
Вздохнув, поднимаю руку и пальцами касаюсь её подбородка, обхватывая его.
— Это я, Дора. Я. — Я кратко улыбнулся, сосредотачивая свой взгляд на её лице и мимике. Но Дора не двигается, ожидая доказательств. — Это я. Моя маленькая хулиганка. — Улыбнувшись, нежно провожу большим пальцем по её щеке стирая слезинки. — Без очков тебе намного лучше, мелкая.
Дора улыбнулась, а глаза заблестели от радости. Она облегченно выдохнула, и чуть приопустив голову уткнулась лицом мне в грудь.
— Сколько раз… сколько раз я представляла себе в детстве, что мы снова встретимся. Я надеялась. Но не верила.
— Это всё наяву, Дора. — Беру её лицо в свои ладони и заглядываю в растроганные глаза, поглаживая по бокам большими пальцами. — Я никуда от тебя не денусь. Теперь всё будет по-другому. Обещаю.
Глава 27
Глава 27
ЛЁША
— Лёш… перестань... Ну перестань, кому говорю, — уворачивается Дора от моих поцелуев. — Здесь же люди кругом. Ну перестань, — не сдаётся малышка. Я облокачиваюсь на крыло своей машины и крепче приобняв Дору руками за талию притягиваю ближе к себе. Мы стоим на обочине вблизи её кафешки.
— Сама перестань! Мы теперь официальная пара, так что привыкай: я могу зажимать тебя где угодно, как угодно, и когда мне вздумается. Не выстраивай между нами эту холодящую стенку, колючка. Потому что мне придётся каждый раз разбивать её, а у тебя в итоге не останется кирпичиков возводить её снова. Так что смирись: ты – теперь моя.
— Какой ты, однако, хитрожопый, — улыбнулась Дора, положив свои ручки ладонями мне на грудь, — из «друга» хочешь хоп-хоп и в дамки?!
— А почему бы и нет, — улыбаюсь в ответ. — Тем более что у меня иммунитет.
— Да-аа-а? И какой же это?
— Я положил на тебя глаз раньше всех; когда ты была ещё мелкой, некрасивой, и до ужаса взбалмошной девчонкой.
— Э-эй! — улыбнулась в наигранном возмущении Дора, щипая меня на животе через толстовку.
— Я вообще-то, ради тебя тогда жизнью рисковал, лазая через забор за яблоком в сад к деду Пети. «С красненьким бочком», — кривляюсь. — Меня тогда из-за твоего яблока «с красненьким бочком», едва псина его не сожрала. И штаны, кстати, дорогие, я тоже из-за тебя тогда разодрал.
— Ути бо-о-оже, — говорит она мне кривляясь, как маленькому. — Не слишком ли была большая жертва ради мелкой некрасивой взбалмошной девчонки?