— У тебя были хлопья? — удивилась я. Глаза сами собой стали шире, а брови в неверии изогнулись, глядя на этого медведя.
— Да-а, — его губы растягиваются в насмешливой ухмылке, явно сдерживаясь, чтобы не засмеяться. — Вон, — указывает он рукой в сторону открытого шкафчика, висящего на стене без дверок, — на полке стоят. Я думал, ты заметила, — уже откровенно посмеивается надо мной.
А я смотрю на этот долбаный шкафчик, и, вижу, наверное, с десяток пачек, стоящих в рядок друг за дружкой этих гребаных хлопьев различной разновидности.
Лёша смеётся, а я, просто закипаю от злости, надув губы.
Молча отворачиваюсь и подношу кружку с чаем к губам. По вкусу он чем-то напоминает мне кисель. Но... ничего так. Прикольно.
После завтрака собираю со стола всю грязную посуду, ставлю в раковину, и быстренько перемываю. Тем временем Лёша убирает собаку в другую комнату, и вот я уже принимаю душ, как все нормальные люди. Так приятно вновь почувствовать себя чистой и посвежевшей! Да и пофиг на то, что пахну мужским гелем для душа – за то я чистая!
Завернувшись в коричневое махровое полотенце, выхожу из душа, иду к раковине с зеркалом, беру зубную пасту и чищу зубы пальцем. После одеваюсь и выхожу.
У порога на вешалке нахожу свою джинсовку. Одеваю её, обуваюсь, но левая нога по-прежнему побаливает.
— У тебя что-то с ногой? — неожиданно спросил Лёша. Подпирая стену плечом, он сложил руки на груди наблюдая за мной.
— Да. Подвернула вчера, — призналась я, и присела на мягкий серый пуф у входа.
— Подожди. Никуда не уходи. Я сейчас. — Он разворачивается и куда-то уходит. Через пару минут возвращается с какой-то мазью и эластичным бинтом.
Подходит, опускается возле меня на корточки, аккуратно берёт мою больную ногу и, массирующими осторожными движениями втирает мазь мне в кожу. Про себя подмечаю, что, у Лёши очень чуткие и приятные руки, пусть даже с немного шершавыми пальцами. От удовольствия я даже глаза закрыла и немного откинула голову назад к стене облокачиваясь об неё.
Фиксируя мою больную ногу бинтом Лёша время от времени бросал на меня свой взгляд, и едва заметно улыбался. И несмотря на всю свою брутальность, сейчас его улыбка была даже очень милой. Его губы немного не пропорциональны по отношению друг к другу, нижняя губа была значительно полнее верхней, но, как по мне всё очень даже гармонично смотрелось с этим идеальным разрезом и контуром его губ.
— Ты медик? — спросила я, потому что уж очень как-то Лёша профессионально это делает.
— Нет. Просто проходил… эм-м… На специальных курсах научился. В общем-то, это неважно. — Как-то быстро он открестился от этой темы. Меня это насторожило.
— Всё. Готово. Теперь она должна тебя меньше беспокоить.
— Спасибо большое, — искренне поблагодарила я.
Лёша кивнул, и тут мы услышали, как Тайсон устраивает очередную диверсию. И пока Лёша отвлекся и ушёл в другую комнату – поднимаюсь с пуфа, поправляю на себе одежду, и быстро выхожу из квартиры.
На улице было прохладно, но всё-таки не настолько, чтобы я мгновенно замёрзла. Из-за светлых туч проступало утреннее солнышко, играя своими лучиками по многоэтажкам. Хотя ветерок заставил меня поежиться, и запахнуть края джинсовки друг за друга и обнять себя руками.
Блуждая по улицам города, я размышляла о том, как же теперь сложиться моя жизнь, что мне вообще делать? Сегодня понедельник, Даня должен быть на работе. Поэтому у меня в голове сразу же и возник план дальнейших действий. Ключи от квартиры у меня с собой. Сейчас, пока его нет дома соберу все свои вещи и: «До свиданья, Даня! До свиданья!».
Но, я немного не под рассчитала, и, как раз проходила недалеко от страховой фирмы, где, и работал Даня. И как назло, вот он, идёт, и, конечно же, замечает меня.
— Дора? — удивился он видеть меня здесь. — Где ты была? Я волновался. Искал тебя.
— Серьёзно? Ты волновался? Искал? Ну надо же! Какой сердобольный. А больше ты ничего сказать мне не хочешь, нет? — язвила я.
— Дора, — опуская голубые глаза, Данил чуть качнул головой в сторону.
— Что? Я тебя внимательно слушаю. Только глаза свои бесстыжие подними, — я властно ухватила его пальцами за бородатый подбородок, поворачиваю к себе, заставляя смотреть мне прямо в глаза. — На меня смотри! Что? Стыдно? А вчера тебе не стыдно было, когда подругу мою, крысу белобрысую, на нашей постели джиггерел? А, Дань? Как оно вчера было? Классно? — мой голос с каждой последующей фразой всё больше наполнялся злобой, брезгливостью, ненавистью, и дрожью от подступающих слёз. Слова выскакивали сквозь зубы, я сдерживалась изо всех сил, чтобы не зареветь, периодически сглатывая ком в горле.