«Интересно наблюдать, как они переворачиваются и снова выпрямляются. Некоторые из них достигают почти фута в длину. Провел весь день на палубе, загорая на солнце и читая. Сейчас я нахожусь в тринадцати днях пути от Гибралтара и прошел примерно четверть расстояния до Нью-Йорка.
«26 июня. - Легкий северо-восточный ветер. Использую свой воздушный шар в качестве спинакера и рулю весь день. В полдень солнце почти над головой. К вечеру чувствую головокружение и головную боль. По журналу в полдень шестьдесят две мили.
«27 июня. - Легкий северо-восточный ветер. Спокойный день. Firecrest движется очень медленно, но мне все равно. Жизнь хороша, когда лежишь на палубе под тропическим солнцем.
«28 июня. — Легкий восточный ветер. Впервые вижу трех больших рыб в кильватере лодки. Это Coryphenœ hippuris, которых ученые называют дорадо, а португальцы — дельфинами, что неверно. Я любуюсь их сверкающими цветами, меняющимися от электрического синего до зеленого. Ночью определяю широту по Полярной звезде и долготу по Альтаиру.
«1, 2 и 3 июля. — Сильные южные ветры, дождь, частые шквалы. Море очень неспокойное и бурное. Плыву на юг, снова пытаясь найти пассаты. Замечаю, что, несмотря на барометр и карту ветров, я сталкиваюсь в основном со встречным ветром и по воскресеньям попадаю в неспокойную погоду.
Странно, что здесь, в середине Атлантики, где я ожидал найти длинные океанские волны, о которых я так много слышал, море так неспокойно. Я хорошо знаю неспокойное море Бискайского залива и Лионского залива, но здесь, в середине океана, море более неспокойное и волнующееся, чем любое, с которым я когда-либо сталкивался. Волна превышает длину моей лодки в четыре-пять раз».
4 июля произошло очень важное событие. Впервые на палубу приземлились две летучие рыбы. Это были маленькие рыбки, самая большая из них была длиной всего пять дюймов, а другая — обычная рыбка длиной всего полтора дюйма.
Это была свежая пища; я поспешил их пожарить и обнаружил, что они имеют очень нежный вкус и являются аппетитным лакомством.
Позже ветер усилился до сильного шторма, и волны постоянно разбивались о палубу. Мне пришлось свернуть грот на три оборота. Ветер также почти разорвал мой стаксель на куски, прежде чем я успел его убрать, и мне пришлось накрыть люки брезентом, чтобы вода не попадала внутрь. Лодка сильно качалась, и на бушприт действовала сильная нагрузка. Наконец, правый трос мачты сломался, и мне пришлось заменить его старым добрым манильским канатом, который мне нравится гораздо больше, чем трос.
Это было похоже на западный муссон, но кто слышал о таком явлении дальше к северу, чем Кабо-Верде? Однако, как я уже сказал, на борту «Файркреста» все казалось необычным.
6 июля я снова попал в пассаты и начал двигаться быстрее, проплыв в тот день шестьдесят одну милю. Я также заметил, что находился на краю Саргассового моря, потому что увидел водоросли, которые так плотно скапливаются в этом огромном водовороте посреди океана.
Лодка находилась теперь в месяце пути от Гибралтара и на 31 градусе западной долготы. Все условия были благоприятными, и я начал испытывать удовлетворение от своих успехов, когда внезапно сделал тревожное открытие. Большая часть моего запаса пресной воды испортилась.
Перед отправлением из Гибралтара я запасся восемьюдесятью галлонами. Около тридцати галлонов из них находились в оцинкованных баках под полом носовой части, откуда я мог перекачивать воду в камбуз. Остальные пятьдесят галлонов были в двух бочках, одна из которых была привязана на палубе, а другая хранилась в углу носовой части.
Эти две бочки были новыми и были куплены в Гибралтаре. Именно их содержимое испортилось, потому что, когда я набрал воду из обеих, я обнаружил, что она стала красной и на вкус слишком кислой, чтобы ее можно было использовать.
Эта катастрофа означала, что у меня осталось всего пятнадцать галлонов хорошей воды, а впереди еще около двух тысяч пятисот миль плавания и перспектива провести в море еще как минимум месяц.
Поэтому я тщательно рассчитал вероятное количество дней, которые еще потребуются, чтобы достичь порта, исходя из средней скорости до сих пор и расстояния, которое еще предстояло проплыть, и пришел к выводу, что отныне моя порция будет состоять из одного маленького стакана воды в день; поэтому я перешел на эту скудную диету.