Прошло уже два месяца с тех пор, как я покинул Гибралтар, и до сих пор путешествие оправдывало все мои ожидания. Каждый день я с нетерпением ждал новых приключений, а те трудности, с которыми я столкнулся до сих пор, были лишь такими, которые любой моряк на старых парусных судах считал бы частью своей повседневной работы.
Было окончательно доказано, что Firecrest можно легко управлять в одиночку, и что, если я заболею, она сможет сама о себе позаботиться, если у нее будут подходящие паруса. Мы были хорошими компаньонами. Она делала свою часть работы, а я свою, в результате чего я все больше и больше привязывался к ней. Это была действительно отважная маленькая лодка, которая оправдала все ожидания.
Правда, мне оставалось проплыть еще около полутора тысяч миль, прежде чем я смогу бросить якорь в гавани Нью-Йорка, но когда ты проплыл уже около трех тысяч миль, еще полторы тысячи с запасом еды и воды не вызывали страха, а наоборот, были приятной перспективой.
Но я не знал, какая погода меня ждет, когда я направился дальше на север, к побережью Северной Атлантики и, возможно, неоправданно уверенно полагал, что Firecrest справится с любой погодой. Но я и представить себе не мог, какие штормы и ураганы ждут меня на пути, словно ожидая появления этого верного маленького шлюпа с его прогнившим и рваным парусом. Как оказалось, худшее было еще впереди, и я плыл уверенно и в блаженном неведении, чтобы встретить его.
Навигация лодки, конечно, была важной частью такого глубоководного круиза, но на самом деле это была самая несложная из всех задач, которые приходилось решать. Я считал гораздо более важным приобрести хорошие навыки мореплавания «перед мачтой», другими словами, уметь чинить паруса и сращивать веревки, чем определять широту и долготу лодки. На самом деле, я считаю, что человек, который вообще не умеет определять широту и долготу, может пересечь Атлантику в одиночку, если он умеет управлять лодкой. Двигаясь на запад по компасу, он вряд ли пропустит широкий берег Америки; он должен будет где-то выйти на сушу, если только его компас не подведет его.
Кстати, покойный Фрэнк Норрис в своей книге «Шанхай» дал очень любопытное описание навигации на лодке. Он показывает нам Морана с «Леди Летти», лежащего на спине на палубе, чтобы привести звезду к горизонту, а затем сбегающего вниз и проводящего всю ночь, заполняя цифрами четыре стороны логарифмической таблицы. «Утром, — говорит он, — она определила свое положение и откалибровала хронометр». Конечно, Фрэнк Норрис никогда бы не написал такого, будь он моряком.
При проведении наблюдений штурман небольшого судна должен стоять как можно выше над палубой, чтобы уменьшить погрешность наблюдений. Вместо того чтобы смотреть на солнце или звезду, он смотрит через телескоп секстанта на горизонт и видит отражение небесного объекта в зеркале: и как только наблюдение проведено, для определения местоположения требуется не более нескольких минут.
Сложность заключается в том, что при наблюдении в шторм и на волнах, когда палуба качается под ногами, а лодка кренится и качается, одинокий штурман должен держаться за что-нибудь голыми ногами, и для этого удобно иметь голые ноги, поскольку обе руки, конечно, нужны для работы с секстантом.
Предположим, что человек готов, инструмент в руках. Где горизонт? Высокая волна поднимается над головой и горизонт, видимый с палубы, кажется высоко в воздухе. Только когда человек находится на вершине волны, он может увидеть настоящий горизонт. Но обычно у него есть время, чтобы увидеть его, прежде чем большая волна обрушится на борт и погребет его самого и секстант под брызгами.
Но вид надо успеть зафиксировать, прежде чем потерять равновесие и схватиться за что-нибудь, чтобы не упасть за борт. После наблюдения спешат вниз, чтобы узнать время Гринвича по хронометру.
Теперь наступает очередь навигационного стола, но я обнаружил, что для вычислений, когда лодка прыгает и качается на волнах, очень нужен хорошо натренированный математический ум.
В любом случае, я обнаружил что, если можно определить свое местонахождение с точностью до десяти миль от фактического положения, это будет хорошим приближением для небольшой лодки.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ.
НОЧИ У РУЛЯ
Два месяца назад я покинул Гибралтар, чтобы в одиночку пересечь Атлантический океан по этому длинному южному маршруту протяженностью четыре тысячи пятьсот миль. В течение двух месяцев я не видел и не разговаривал ни с одной живой душой. Мои читатели могут подумать, что такой длительный период одиночества может быть угнетающим, но я так не считал. Тот факт, что не с кем было поговорить, никогда не казался мне имеющим какое-либо значение. Полагаю, я привык к собственному обществу и, скорее всего, такое удовлетворение в значительной степени было связано с огромным очарованием, которое океан оказывал на меня.