Я не совсем понимаю, как мне удалось завершить эту работу, но она определенно должна была быть сделана и, ценой многих нежелательных глотков морской воды, скоба была установлена на место и закреплена болтами.
Как будто в мрачной иронии, едва эта работа была закончена, как шторм внезапно утих. Это было так, как будто стихии признали свое поражение и сдались перед этим маленьким отважным судном.
Воспользовавшись более мягкой погодой, я сделал два наблюдения и определил свое местоположение: 36°10’ северной широты и 62°06’ западной долготы. Таким образом, я находился примерно в 800 милях от Нью-Йорка по прямой, но на расстоянии от 1000 до 1200 миль по фактическому расстоянию плавания. Несмотря на полное изнеможение, меня поддерживало острое чувство удовлетворения. Настолько, что я приступил к ремонту насоса и вскоре нашел причину неисправности.
Кусочек спички застрял в клапане, и я вытащил его, после чего насос снова заработал. После двух часов работы насоса лодка очистилась от воды, и я слышал, как насос выкачивает воду досуха, что всегда радует сердце моряка.
Поднимаясь наверх, чтобы убедиться, что стоячий такелаж надежно закреплен, я обнаружил, что штаги потерлись о мачту. Поэтому для того, чтобы доставить мачту в Нью-Йорк в целости и сохранности, требовалось действовать очень осторожно. Из-за укороченного бушприта и уменьшенных передних парусов Firecrest был плохо сбалансирован, поэтому, когда я снова поставил грот, мне пришлось его зарифить на четыре оборота гика, чтобы вообще можно было управлять судном; в результате при ходе против ветра лодку сильно сносило.
Однако я закончил ремонтные работы, поэтому, привязав румпель, я взял курс на Нью-Йорк, а затем упал без сил на свою койку.
Я был поочередно яхтсменом, поваром, такелажником, плотником, шкипером и штурманом и, хотя был совершенно измотан, в результате был довольно доволен собой.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ.
ГОЛФСТРИМ И ЛАЙНЕР
Но штормы еще не закончились, они продолжались еще четыре дня, и в моем журнале записано следующее:
«22 августа. - Три часа ночи, ливень. Пять часов утра, ветер усиливается. Море за бортом накаляется. Восемь часов утра, море бушует. Десять часов утра, ливень. Двенадцать, море очень неспокойное. Порт топпинг-лифт сломался. Сплел его. Грот снова разрывается по швам. Три часа дня, сильный ливень. В четыре часа дня ветер усилился до сильного шторма. Море очень неспокойное. Лодка ведет себя прекрасно. Ветер запад-юго-запад. Курс северо-запад.
Заканчиваются картофель. Поужинал пятью картофелинами, сваренными в соленой воде. Скоро придется питаться в основном рисом. В семь часов вечера ураган. Ветер дует и свистит яростно. Вынужден остановиться. Небо очень темное и угрожающее с наветренной стороны. Убрал рабочий стаксель. Шторм настолько сильный, что стаксель порвался во время этой операции. Море становится теплее. Должно быть, мы в Гольфстриме».
На следующий день меня преследовала неудача. Большую часть дня я провел, ремонтируя паруса, но в десять утра я приманил к борту пятифутовую бониту и пронзил ее своим гарпуном. Когда я ударил ее, она выпрыгнула из воды, и мне пришлось отпустить гарпун, чтобы не упасть за борт. Это означало, что больше не будет стейка из бониты, и это произошло как раз в тот момент, когда мне нужна была вся еда, которую я мог добыть. Но я был частично компенсирован летучей рыбой, которая приземлилась на палубе. Это был уже двадцатый день этих штормов. Я был постоянно промокший до нитки от дождя и постоянно пил хинин.
Если бы еще одна гигантская волна, такая же, как 20 августа, накрыла «Файркрест», пока он был выведен из строя первой, он мог бы остаться разбитым маленьким корпусом на бескрайнем море, в сотнях миль от маршрутов трансатлантических лайнеров. Но все еще было бы возможно добраться до Нью-Йорка через несколько месяцев, используя гик в качестве мачты с коротким квадратным парусом.
Однако это бурное море оказалось, как говорят моряки, «волной хорошей погоды», поскольку оно фактически ознаменовало пик шторма и предвещало наступление менее бурной погоды.
В течение двадцати дней подряд «Файркрест» боролся со шквалами и ураганами, а в конце концов и с ураганом, который едва не положил конец его плаванию. И маленький катер, безусловно, приобрёл шрамы от побоев, которые он перенес.