Ближе к полудню я обогнул мыс Европа и вошел в военно-морскую гавань, когда поднялся сильный восточный ветер. Я весело бросил якорь рядом с прекрасной трехмачтовой шхуной Вандербильта, которая в 1905 году выиграла знаменитую трансатлантическую гонку яхт. Я завершил первую часть своего круиза.
Ко мне сразу же подошли полиция, портовый врач и военно-морские власти. Все были очень удивлены, обнаружив, что я был один и прибыл из Франции.
Менее интересной была армия судовых снабженцев, которые пытались подойти ко мне на своих маленьких катерах. Чтобы избавиться от их назойливости, мне пришлось объяснить им, что я всего лишь матрос и у меня нет денег.
Я был удивлен, увидев очень мало военных кораблей, представляющих славу Англии на морях — только два эсминца и вспомогательный корабль с некогда знаменитым названием «Корморант». Мне бы хотелось увидеть Гибралтар во времена Нельсона, когда военные корабли были красивыми фрегатами с белыми парусами, а моряки были настоящими моряками. В наши дни современный моряк — это, по сути механик, управляющий поездом на воде. Торговые парусные корабли уступают место пароходам, и только некоторые рыбаки и яхтсмены продолжают традицию и сохраняют науку обращения с веревками и парусами в открытом море.
В течение двух недель, которые я провел в Гибралтаре, я усердно готовился к своему долгому путешествию. Британские власти были очень добры ко мне; мне разрешили войти на верфь Королевского флота и воспользоваться услугами ее рабочих. По вечерам я гулял по прекрасным общественным садам Аламеды среди зеленых цветов нарциссов, которых больше нигде в мире не встретишь, и смотрел на море и североафриканский берег.
Наконец я был готов. Перед тем как сняться с якоря, я отправил нескольким друзьям следующую открытку:
80 галлонов пресной воды 80 фунтов соленой говядины
60 фунтов судовых сухарей 30 фунтов масла
20 фунтов бекона 24 баночки джема
50 фунтов картофеля
с маленькой стрелкой, указывающей на таинственное место назначения, и указанием четырех тысяч пятисот миль.
Я не хотел, чтобы кто-нибудь знал о моем замысле, если бы я не достиг успеха. Многие друзья знали, что я отправляюсь в долгое плавание, но только двое знали, что я собираюсь пересечь Атлантический океан без остановки между Гибралтаром и Нью-Йорком.
Firecrest в доке Гибралтара
Последний взгляд на Гибралтар
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.
АТЛАНТИКА
6 июня в полдень я покинул Гибралтар, весело напевая: «Ура, я отправляюсь в путь!». Великое приключение только начиналось.
Перед отъездом из Франции я купил карту ветров. Она должна была показать направление преобладающих ветров в Атлантическом океане. На ней было указано, что лодка, плывущая на юго-запад от Гибралтарского пролива, вскоре столкнется с северо-восточными пассатами, которые понесут ее с попутным ветром к югу от Тропика Рака, который находится на 23-й параллели и к югу от Саргассового моря. Оттуда ей придется плыть на запад и дождаться, пока она окажется к югу от Бермудских островов, прежде чем направиться на север к Нью-Йорку.
Хотя этот курс уносил меня далеко к югу от прямого курса на Нью-Йорк и добавлял сотни миль к расстоянию, которое нужно было проплыть, я решил следовать ему, а не пытаться пробиваться через Атлантику против преобладающих встречных ветров. Прямая линия — это кратчайшее расстояние для парохода, но не самый быстрый курс для парусника.
Лодка, плывущая из Нью-Йорка в Гибралтар, будет сталкиваться с западными ветрами на большей части пути и должна будет преодолеть чуть более трех тысяч миль. От Гибралтара до Нью-Йорка нужно проплыть не менее четырех тысяч пятисот миль. Это объясняет сложность перехода с востока на запад. Джошуа Слокам в 1895 году и Блэкберн в 1902 году пересекли Атлантику в одиночку, с запада на восток, останавливаясь на Азорских островах. Самое длинное расстояние, пройденное без высадки, составило две тысячи миль.
Никто никогда не пытался пересечь Северную Атлантику в одиночку с востока на запад. Слокам совершил замечательный подвиг, пробыв семьдесят два дня в одиночестве в Индийском океане. Я всегда испытывал большое восхищение этим знаменитым мореплавателем. Я знал, что мое путешествие продлится гораздо дольше, чем любое из его путешествий, но я был счастлив при мысли о трудностях, которые предстояло преодолеть.
На борту парусника никогда не знаешь, когда прибудешь, и именно по этой причине я взял с собой провизию на четыре месяца. В конце концов, ветры оказались совсем не благоприятными, так что во время путешествия я много раз благодарил себя за свою предусмотрительность.