Контроль сотрудников сельскохозяйственного отдела УСВАТ и комендатур был усилен, в результате в ряде общин были выявлены случаи, когда вопреки сообщениям их бургомистров, что земля помещиков уже разделена, оказывалось, что к ее разделу даже не приступали, а в ряде общин не был разделен рабочий и продуктивный скот. Более того, в некоторых имениях продолжали хозяйничать их старые владельцы, подкупами и угрозами побуждая крестьян и батраков отказываться от наделения их помещичьей землей. В отдельных имениях батраки рьяно защищали помещиков, заверяя, что их хозяин был всегда к ним очень добр и щедр, а поэтому лишать его имения не следует. Подобные ошибки, по представлениям УСВАТ, немедленно исправлялись, и закон о реформе обходить реакционерам не удавалось.
В ходе проверки осуществления закона о земельной реформе был обнаружен и такой уникальный случай. В одной из общин района Мюльхаузен крестьяне и батраки отказались от раздела помещичьего имения, решив работать в нем коллективно. Подозревая, что в данном случае скрыто намерение сохранить для помещика нетронутыми его имение и землю, я вместе с начальником сельскохозяйственного отдела УСВАТ А. М. Анемподистовым поехал в комендатуру Мюльхаузен, а оттуда прямо в интересовавшую нас общину, где находился этот самочинно организованный «колхоз».
Прибыв в большое имение, мы прежде всего познакомились с руководителем этого своеобразного коллективного хозяйства, мужчиной около 50 лет. Он охотно рассказал нам, как ему удалось убедить батраков и бедняков согласиться на коллективное использование помещичьего имения, владелец которого сбежал в западную зону. Но что его побудило решиться на такой шаг? Оказалось, что он перед войной бывал во многих странах, где изучал ведение сельского хозяйства, был также в Советском Союзе и ему, по его словам, больше всего понравилось коллективное ведение сельского хозяйства советскими колхозниками. Поэтому он на собрании батраков и бедняков общины добился принятия решения о коллективном использовании имения, потому что, если землю и мелкий инвентарь можно разделить между ними, то как быть, например, с трактором, молотилкой, сеялкой и другими сложными машинами? И как применять их на небольших клочках земли?
Рассуждения его, конечно, логичны, но все, что здесь сделано, не соответствует закону о земельной реформе. В то же время сделано по решению общего собрания батраков и бедняков общины, а оно тоже имеет силу закона, как это предусмотрено законом о реформе. Вот и разберись в этой ситуации.
— А как оплачивается труд работающих здесь людей? — поинтересовался я.
— Как и у вас, по трудодням, — ответил наш собеседник.
— Но все ли довольны коллективным использованием имения?
— Спросите их сами, — спокойно ответил руководитель хозяйства.
Мы подошли к группе женщин, занятых у веялки очисткой зерна, и спросили их, нравится ли им работа в имении, не лучше ли было разделить его среди них.
Перебивая друг друга, они стали нам доказывать, что лучшего решения нельзя было придумать, что они очень довольны работой, а коллективно трудиться им не привыкать, так как они на помещика тоже не в одиночку, а сообща работали. А теперь решили сообща работать на себя.
Так как мы в этом имении появились совершенно неожиданно, то, естественно, никто из крестьян специально не готовился к разговору с нами, поэтому нельзя было не поверить в искренность убеждений этих тружеников в том, что они решили все правильно. Но их решение поставило коменданта района и меня в щекотливое положение. И когда руководитель хозяйства спросил меня, не будет ли в будущем каких-либо помех для их коллективной работы в данном имении, я ничего определенного ему ответить не мог. Не мог же я сказать ему, чтобы он ликвидировал созданный им «кооператив», как он назвал это хозяйство. Как советский человек, я был убежден, что будущее немецкой деревни неизбежно связано с коллективным ведением сельского хозяйства. И все же этот случай воспринимался как очень хитрая попытка обойти закон о земельной реформе и сохранить в целости имение для помещика. Поэтому я ответил организатору «кооператива», что вопрос о дальнейшей деятельности его хозяйства должны решать немецкие органы самоуправления, а мы, как орган контрольный, при необходимости выслушаем их мнение и определим свою точку зрения, а пока, мол, только желаем успеха в их работе.