Должен сообщить, что работа, проведенная организациями СЕПГ по преодолению националистических и антисоветских настроений среди отдельных функционеров партии и усиление воспитательной работы среди населения в духе дружбы и взаимопонимания между немецким и советским народами обусловили укрепление доверия между представителями немецкого населения, особенно интеллигенции, и представителями УСВАТ. Вот только один факт подобного взаимного абсолютного доверия.
В одном из городов Тюрингии находился завод, принадлежавший советскому акционерному обществу, в продукции которого очень нуждалось народное хозяйство СССР. На этом предприятии работали и немецкие и советские специалисты, совместными усилиями которых началось производство первых советских телевизоров. Когда встал вопрос о том, чтобы немецкие специалисты поехали в Советский Союз, сам директор этого предприятия сначала отказался от поездки в Ленинград, мотивируя свой отказ тем, что, дескать, советский директор предприятия САО (нет надобности называть его имя) не доверяет ему, а без доверия он работать нигде не может.
Узнав об этом, я немедленно приехал на завод, чтобы выяснить, почему директор, являвшийся светлой головой всего предприятия, отказывается.
В беседе с директором я выяснил, что он считает проявлением недоверия к себе то, что, когда он попросил советского директора обеспечить ему и жене пропуск в западную зону, чтобы посетить мать, от которой он может унаследовать бакалейный магазин, ему было отказано.
Я вспомнил об этом деле и объяснил директору, что мною не был выдан для него пропуск в американскую оккупационную зону лишь потому, что по существовавшему тогда порядку на пропуска в западные зоны имели право только работающие, а его жена не работала. Но если он считает, что этот факт является проявлением к нему недоверия, то в доказательство его ошибочного представления о нашем к нему отношении абсолютного доверия он может в любой день поехать, чтобы навестить свою мать, в американскую зону оккупации и решить все свои наследственные дела.
Мой собеседник заметно разволновался и попросился выйти на несколько минут. Было понятно, что об этом моем предложении он хотел поставить в известность свою жену. И в самом деле, через минут пять он снова явился в кабинет директора, где проходила наша беседа, и возбужденно спросил:
— А могу я взять с собой жену и детей, ведь моя мать так соскучилась по своим внукам…
— А почему нет? — ответил я. — Забирайте и их с собой!
Он снова побежал в другую комнату, и вскоре вернулся, чтобы выяснить еще важный для него вопрос:
— А я могу поехать на собственной машине, дадите мне пропуск и для моего шофера? — поинтересовался он.
— Дорогой директор, — возразил я, — можете брать с собой кого хотите, если это поможет вам как можно скорее повидаться со своей матерью, а ей — повидаться с внуками.
— А как получить мне пропуск? — поинтересовался он.
— Завтра вам пропуск будет вручен советским директором, который утром будет у меня.
Он благодарил меня, но с видимым недоверием.
Пропуск ему был выдан по существовавшим тогда правилам на двенадцать дней. Наш директор нервничал, будучи уверенным, что я поступил неправильно, отпустив важного специалиста в западную зону, где его могут завербовать на работу в пользу американских оккупационных властей. А после обеда начался обычный разговор на всякие темы, но немецкий директор, как мне казалось, все время порывался говорить со мной о вербовке нами специалистов для поездки в Ленинград, а переводчик тактично каждый раз напоминал ему, что сегодня было условлено о делах не говорить ни слова.
Потом он ко мне все же подошел и с серьезным видом заявил:
— Господин генерал, хочу сказать вам, что напрасно за мной так усердно ухаживают. И даже в мою честь, как я понял, этот роскошный обед организовали. Я все равно не поеду в Советский Союз.
В ответ я напомнил ему, что мы заранее условились не разговаривать сегодня о делах, связанных с поездкой специалистов в Советский Союз, но если он захочет говорить со мной на эту тему, то я с удовольствием выслушаю его, но заранее предупреждаю, что никто к поездке его в СССР не будет принуждать, это его личное дело.
Он понимающе кивнул мне, отошел к пианино, проиграл что-то из Моцарта, а затем снова приблизился ко мне с переводчиком.
— Господин генерал, могу я ознакомиться с условиями договора?
Я ответил, что он может обратиться по этому вопросу к советскому директору предприятия, у которого имеются проекты договора и с которым уже знакомы многие специалисты завода.