— Вот что это был за запах в шатре, — подумал Шона и подсел рядом с девушкой.
— А ты проснулся, ну хорошо, как рука? — заботливо спросила девушка.
— Дак это ты меня нашла?
— Нет мой брат.
— А что это за место?
— Это. ах…эт…о остатки племени Сяньби. Меня к стати зовут Чимэг.
— Это племя Сяньби? — Ты член племени Сяньби?
— Да. А что?
— О боги, я дошёл, я наконец-то дошёл. — где фигурки, которые висели у меня на шеи?
— ??? Я вшила их тебе по подклад шубы.
— Я посланец с миссией, я должен доставить воробья сюда, к вам.
— А дак это ты воин? чего же ты сидишь пойдём я отведу тебя к мудрецу Оюуну.
— Спасибо, это нужно нам для того чтобы оживить брата нашего Тархан-Укуна — проскрипел старик Оюун, взяв фигурку воробья из рук Цагаана-Шона. — Ты прошёл путь воина, ступай с миром, сын мой.
«Twofold»
Роман Дятковский
Сладкое и холодное
Вот и наш рассказ подоспел.
Пожалуй, это будет кот.
Читайте и оценивайте.
Юрту наполняла дымная вонь. Чадили и трещали объятые огнем кизяки, метались по стенам тени. Возле костерка замерла Гюзель-Лейлат. Уронив голову, вглядывалась в хнычущий сверток на своих коленях, потряхивала, баюкала.
Хан задумчиво восседал на коврах, созерцая лежавшую перед ним небольшую фигурку цвета начищенного серебра. Зыбкий свет выхватывал неподвижные лица стражи и Всезнающего. Именно последний и привел ханское войско к могиле великого Чингиза, которую никто не мог сыскать вот уже сотню лет.
А старик Жондырлы — сумел.
Но это не принесло счастья роду Хана.
— Сакрыничтырбасак! — сухая, как старая ветка, рука Жондырлы-ака ткнула в сторону Гюзель-Лелат. — Кондыргэн басак! Басак!
Женщина вскочила с колен.
— Кэчюм дыр! Хавсанат гэйды салдынык! Кэчюм дыр! Кэчюм дыр! — тонко закричала, сбиваясь на визг и вой, отступая вглубь, пряча за спину свёрток.
Никому не дозволено прикасаться к фигуркам, посланным Небом. Кроме тех, кому они предназначены. Молодая мать нарушила запрет.
— Кэчюмйок! Йок! — отверг мольбу Хан. И бесстрастным голосом приказал: — Жондарбай!
Услышав приказ, оба стражника личной охраны Хана направились к женщине. Огромные тени воинов поползли по стенам юрты. Женщина отступила на шаг и прожгла взглядом Жондырлы. На секунду старик даже испугался её яростного взгляда, но это не остановило стражников. Один из них наотмашь ударил Гюзель по лицу. Та упала, но драгоценный сверток из рук не выпустила. Второй стражник обнажил нож, собираясь выполнить приказ.
— Баяк Хан! Уст! — не вытерпел мудрец. — Йоксалгамынчтар!
— Жондар-уст! — приказал Хан, и стражники замерли. — Салгамын? — переспросил он.
Жондырлы подошёл к господину и негромко что-то сказал ему. Хан потёр бороду, согласно кивнул и сказал: — Жондар-ачт, салбабасак.
Стражники мигом подняли женщину с пола и подвели её к Хану.
— Басак, талдым ачбердишкы стасурдан ус Чингиз Хан? — спросил у женщины Жондырлы.
— Кэч ар даскпачтар, — презрительно ответила Гюзель.
— Басак! — негромко приказал Хан, — Арда гыйкэчюм!
Женщина побледнела и крепче сжала свёрток. Хан так легко мог отнять у неё самое дорогое, и у неё не оставалось другого выхода, кроме как упасть на землю перед Повелителем с мольбой на устах: — Уст! Уст, баяк Хан! Дыр талдемач! Талдемач баяк Хан сурбан! — её презрения и след простыл, теперь Гюзель, как и любая мать, готова была рассказать и сделать всё, лишь бы её ребёнок не был в опасности.