Он забеспокоился потому, что Орион или Самсон во время разговора могли раскрыть тайну.
— Хорошо, — согласилась Пальмира. — Меня интересует, как Орион спас Самсона? И почему это случилось?
— Вот это другое дело, — согласился Дионий. — Я тоже хочу услышать эту историю. Плывём домой?
— Да, домой, — согласилась Пальмира.
Акула Гарпена поплыла за ними следом, рассекая волны спинным плавником.
Глава седьмая
ПЛОХОЙ СОН
Однажды Пальмира всю ночь вела себя беспокойно, даже вскрикивала. Утром за завтраком она выглядела не выспавшейся и озабоченной.
Дионий всегда проявлял к ней повышенное внимание. Он спросил:
— Моя морская звёздочка, что случилось?
— Больше никогда не называй меня морской звёздочкой.
— Почему?
— Потому что мне приснился плохой сон. Нужно будет поговорить с камбалой Тахеной.
— С той, которая живёт под нами на нижнем пустыре?
— Да.
— С гадалкой? Зачем?
— Она разбирается в звёздах.
— А я — твой муж, — ни на что не гожусь?
— Дорогой, это очень серьёзный вопрос.
— Тем более! Именно ко мне нужно обращаться с серьёзными вопросами! Разве я не рассказывал, что учился в училище штурманов-астрономов?
— Но не закончил это училище. Я помню.
— И что? Зато знаю побольше тех, кто получил диплом — раковину моллюска хитона. Именно я, ориентируясь по звёздам, привёл вас прямо к нашему кварталу рифов. Или было иначе? Типа, мы долго плутали, расспрашивали рыб, дети плакали…
— Не плутали. И Ориону помогли твои уроки.
— Вот именно! Итак…
— Ладно, ты меня убедил. Растолкуй мне очень плохой сон. Даже страшный!
— Страшный? Именно поэтому ты всю ночь стукалась об мой панцирь?
— Я не помню, что делала ночью. Я видела страшный сон и это главное. Я до сих пор под впечатлением.
Дионий отложил бутерброд и сказал:
— Давай, рассказывай. Сейчас мы во всём разберёмся.
Пальмира откашлялась и заговорила:
— Мне приснилось, будто мы поплыли в гости к моему брату Персею…
— Кстати! — сказал Дионий. — Мы обещали побывать у него в гостях. Он опоздал к началу соревнования, но таки приплыл и успел поздравить Ориона с победой в числе первых…
— Да, всё верно. Дорогой, дослушай до конца, будь любезен.
— Хорошо. Извини.
— Мы с тобой плыли над Передовыми рифами, — продолжила Пальмира. — Вокруг нас было много красивых рыб. Я запомнила, что день был солнечным, безветренным. На дне можно было рассмотреть каждый камешек. Кораллы искрились всеми цветами радуги…
— Совершенно нереальная картина. Не знаю более мрачного места, чем Передовые рифы, — пробормотал Дионий. — Там не может быть никаких камешков и искрящих кораллов. Беспросветная темень…
Пальмира укоризненно посмотрела на него, и Дионий тут же произнёс:
— Извини. Продолжай.
— Это был сон, дорогой!
— Да, да, понятно! И что случилось потом?
— Персей встретил нас, и мы поплыли в его пещеру…
— Убеждённый холостяк. Бакалавр наук. Астроном-профессионал. Написал какой-то труд, — пробормотал Дионий. — Вот он легко объяснил бы…
Пальмира сказала:
— Тебе, похоже, не интересно.
— Извини, дорогая. Сорвалось с языка. В общем, я понял, что мы приплыли в пещеру, в которой живёт твой брат. И что тебя испугало? То, что у него в доме всегда беспорядок? То, что повсюду валяются обрывки водорослей с какими-то записями и вычислениями? Или то, что он приобрёл ещё десяток трубчатых актиний и вставил в них увеличительные стёкла? Я, знаешь ли, к этому уже привык.
— Мы не доплыли до его пещеры.
— Ага, даже так! Ну-ну, интересно.
— Мы обогнули тот риф, в котором он живёт, и вдруг увидели, что со стороны Кораллового моря на нас надвигалась красная пелена. Она была ещё далеко, но ничего, кроме ужаса, я не почувствовала. А затем мы увидели, что из моря в нашу сторону мчались рыбы. Они убегали, спасаясь от этой пелены. Наконец мы рассмотрели, что это была не пелена, а тысячи и даже миллионы звёзд терновый венец.
— Морских звёзд?
— Да. Всё, к чему они прикасались, становилось чёрным и разрушалось прямо у нас на глазах. Поэтому не называй меня больше морской звёздочкой.
— Хорошо, не буду. И что было дальше?
— Мы в ужасе бросились бежать.
— Что, я тоже бросился бежать?
— И я, и ты, и Персей.
— Странно. Я, вообще-то, не рыба-кролик, могу за себя постоять. И за тебя, разумеется. Ну-ну, и что было потом?