Но не стоило полагать, что советское командование рассчитывало только на силу пропагандистского внушения.
В условиях многократного превосходства в боевой технике и живой силе оно не исключало возможности очередного штурма города.
Генерал Нихоф прекрасно понимал это. Его соображения были подкреплены предложением майора Хамайстера, командира одного из саперных подразделений. Он предлагал нанести мощный удар по советским позициям на отрезке между Одером и станцией Пёпельвиц.
Сам майор считал, что это было единственным выходом из сложившейся ситуации.
Итак, встал вопрос о прорыве из окруженного города.
Несмотря на то что генерал Нихоф считал успех этой операции маловероятным, он все равно втайне от всех отдал приказ майору Отто и полковнику Тизлеру разработать план прорыва советского кольца окружения изнутри города.
После нескольких дней работы офицеры доложили коменданту крепости, что прорыв кольца окружения был бессмысленной, безответственной и неосуществимой затеей. Данное наступление захлебнулось бы в крови.
В эти критические часы генерал Нихоф связался с Шёрнером, который к тому моменту уже стал фельдмаршалом.
Он напомнил ему, что тот еще два месяца назад обещал «протянуть руку помощи» и прорвать блокаду города. Нихоф доложил о выполнении отданного ему приказа, после чего сообщил о намерении капитулировать.
Первая реакция Шёрнера оказалась весьма странной.
Он обещал деблокировать город!
При этом он призывал Нихофа сражаться за каждый дом до последнего патрона. При этом фельдмаршал ожидал от генерала Нихофа, что тот сохранит клятву верности уже мертвому фюреру.
Между тем в оперативных сводках Верховного командования Вермахта от 1 мая 1945 года значилось: «Героические защитники Бреслау вновь отразили все атаки большевиков».
Теперь население жило в постоянном напряжении и ужасе от того, что ожидало его в будущем. Впрочем, хоть каким-то утешением было то обстоятельство, что продолжалось скудное снабжение продуктами. Их распределение продолжало осуществляться, в том числе через продуктовые магазины.
.
Капитуляция. Немецкая версия событий
Последние дни осады Бреслау ознаменовались многократно усилившимися бомбардировками города. Советские самолеты совершали воздушные налеты уже посреди белого дня.
3 мая центр города подвергся самому сильному обстрелу за все время осады. В эти трагические дни погибло очень много детей. Они, привлеченные солнечной погодой почти во всем городе, покидали подвалы.
Обернувшись назад, надо отметить, что 2 апреля капитулировал город Глогау, который считался в Силезии, кроме Бреслау, единственной крепостью, которая продолжала оказывать сопротивление советским войскам.
К первым числам мая Бреслау стал единственным крупным городом в Германии, который до сих пор не сдался союзническим войскам.
Он был последней «крепостью» уже по сути исчезнувшего рейха.
И в этом своем историческом значении вошел в мировую историю!
Сам же вопрос о капитуляции Бреслау командования гарнизона начало рассматривать только 4 мая 1945 г. после обращения к ним церковной делегации, которые обратили внимание генерала Никофа на страдания мирного населения.
В итоге военный совет В итоге в 17 часов 04 мая 1945 г. два немецких парламентера были направлены на угол улицы СА (императора Фридриха Вильгельма) и улицы Виктории.
Два офицера с белым флагом должны были дать частям Красной Армии сигнал о начале переговоров. Тут будет уместным привести отрывок из книги немецкий исследователь Г. Кноппа, который справедливо отмечал:
«Советские войска несколько дней не обстреливали город, давая окруженным последний шанс на добровольную капитуляцию. Однако защитники не воспользовались возможностью сохранить многие человеческие жизни. Лишь в начале мая немецкие парламентеры подняли белый флаг.
Среди них находился Артур Гроссман.
Подростки из Гитлерюгенда пытались помешать им.
„Мы были отчетливо видны всем с нашим белым флагом. Мы пошли на другую сторону вести переговоры. Нам пришлось идти мимо позиций Гитлерюгенда.
Для них наш поступок был совершенно неприемлем. Они не хотели сдаваться. Они кричали нам, что будут воевать дальше и никогда не капитулируют.
Конечно, у нас было неприятное чувство опасности, но они ничего не могли нам сделать. У нас был приказ. Они просто встали у нас на пути и не пускали дальше. Мы вызвали их командира батальона. Потом связались по телефону с командованием.
Генерал переговорил с командиром. Лишь тогда под крики и ругань гитлерюгендовцев мы смогли продолжить свой путь.
На обратном пути мы вновь столкнулись с проявлениями недовольства. Они обзывали нас предателями и трусами. Они снова кричали, что будут биться дальше. Среди этих криков особенно выделялся один тенор“».