Сейчас из моих ребят боеспособными оставался лишь Илья и, не знаю, правда, насколько, Ал. Да и то — первый ещё не оправился от ран, второй явно выложился на полную. Так что плюс минус мы были на равных — у обоих за спинами команды каличей, и оба при этом полностью боеспособны. И я, и он, конечно, несли пару отметин от скоротечного боя — но ничего такого, что бы помещало рвать противника зубами на части. Царапины.
Вот только он не знал, что мы остались два на один, причём в его пользу. Чем и следовало воспользоваться…
— Потому что если ты не согласишься, я и Юрва нападём вдвоём. Магические артефакты у вас явно закончились, а твой друг лучник точно в ближайшее время не помощник. Но я не знаю, что за трюки могут быть припрятаны в твоём рукаве, и потому предлагаю дуэль. Если у тебя есть честь, то прими бой. Я не хочу больше жертв. Меж нами пока нет крови — мои спутники живы, а твоих я не трогал.
— А то, что ты и твои дружки намерены разрушить наш мир, совсем ничего не значит? — хмыкнул я, сближаясь с ним.
Мы осторожно шагали кругами вокруг друг-друга, надеясь выгадать момент и напасть со слепой зоны врага — со стороны нерабочей, левой руки. Древняя, как сам мир, уловка, которой меня никто не учил. Я постиг её сам, интуитивно.
— Мы лишь рядовые воины, — покачал он головой, не сводя с меня настороженного взгляда. — Мясо для мечей, посланное на убой. Нас никто особо не спрашивал, хотим ли мы сражаться на этой войне.
— Мы просто выполняли приказ, да? — хмыкнул я. — Все вопросы к тем, кто отправил нас на войну, а сами мы белые и пушистые? Кому ты врёшь? Нам не раз попадались ваши, и я точно знаю, что вы все — наёмники. Вам платили за ваше участие в войне, и шли вы в наш мир по доброй воле, практик. Не считай нас дураками.
Мы продолжали этот странный диалог, настороженно выжидая момент для атаки. Мы были в примерно равных условиях, вот только враг обладал преимуществом в целую эволюционную ступень, а я — в качестве своего развития и чистоте энергии. Другими словами — на моей стороне Божественный ранг моей техники эволюции, а на его — опыт жизни вольного воина, прошедшего дальше меня по тропе развития. И если ещё несколько недель таких, как он, я щёлкал как орешки, то теперь был вынужден подходить к нашему поединку со всей серьёзностью.
— Альтернативой было объявление нас предателями, тюрьма и возможно даже смерть — в назидание остальным! Так о какой доброй воле может идти речь? Я с моими братьями и сёстрами принадлежали к небольшой общине практиков, которая никому никогда не мешала. В один день перед вратами нашего дома появился практик Сферы Земли из Храма Осеннего Грома и потребовал выставить отряд воинов под их знамёна — во имя будущего нашего мира, так он сказал. И добавил, что те, кто откажутся, будут объявлены предателями. Наш Патриарх был лишь на ступени Формирования…
Всё же он меня почти подловил. Стремительной, голодной змеёй, бросающейся на добычу, мелькнул его клинок — и я едва-едва, на одних инстинктах, не успевая даже осознать происходящее, отвёл гардой меча выпад, едва не стоивший мне жизни. Не теряя времени, противник сделал подсечку, пока наши мечи ещё только двигались в пространстве, сцепившись. Я устоял, но вынужден был сделать несколько шагов назад, что бы не потерять равновесие, и мой визави обрушил на меня атакующую технику.
Взметнулась, вытягиваясь ввысь и затем обрушиваясь прямо на меня лезвие меча, сотканное прямо из воздуха и напитанное энергией меча — куда слабее моей, но всё же. Уклоняться не было ни времени, ни возможности, и я призвал силу собственного Слияния с Мечом — и вражеская техника разбилась о подставленный клинок, оставив прямо на лезвии глубокую зарубку. Мои ноги погрузились в песок по щиколотки, но самое главное — я устоял на месте и наконец восстановил равновесие полностью.
В следующий миг мы оба сорвались в Поступь, двумя размытыми тенями размываясь в воздухе. Я не использовал Проявления Ци, желая испытать, насколько я действительно силён по отношению к рядовым практикам. Нет, если я почувствую, что не справляюсь, то кочевряжиться не стану, но пока я способен биться своими силами, не беря взаймы у собственной жизни.
Вражеский меч непонятным для меня образом использовал сам воздух. Не было никаких эффектных вихрей, воздушных копий и прочих красивостей, но тем не менее я вынужден был всё чаще уходить в глухую защиту, не будучи в состоянии предугадать направление вражеских атак. Это не было какой-то особенностью самого оружия, нет, в потоках воздуха чувствовалась воля моего оппонента, что не оставляло сомнений — он, неизвестным мне образом, сроднился, познал воздух и теперь мог использовать его себе на благо.