Один из корреспондентов радио, протиснувшихся в это время в эпицентр веселья, попросил Моти сказать несколько слов в микрофон. «Мне трудно выразить словами то, что мы сейчас испытываем, — сказал Моти, — и его голос потонул в громовых, летящих со всех сторон здравицах. — Когда мы поднимались на Августу Викторию, мы увидели Старый город чуть ли не на расстоянии вытянутой руки от себя, и это было незабываемое зрелище, — добавил он. — Мы первыми с огромным энтузиазмом вступили в него. И сейчас мы все охрипли от криков радости и волнения, весь город в наших руках, и мы очень счастливы. Очень долго мечтали мы об этом дне, — подытожил он, — и день этот оказался еще более великим, чем мы могли себе это представить».
4
В то время как бригада парашютистов ворвалась через Львиные Ворота в Старый город, иерусалимская бригада одновременно получила приказ подняться на штурм и войти в южную часть Старого города с горы Сион через Мусорные Во р о та. Задача была возложена на полк покойного командира полка Файкеса (накануне занявшего, как мы помним, квартал Абу- Тор). Возглавить операцию посчастливилось роте Эли.
Эли — иерусалимский плотник из семьи курдистанского происхождения — родился в еврейском квартале Старого города, вырос в нем, в нем и сражался в 16-летнем возрасте. В 1948 году, когда сопротивление квартала было подавлено, а его защитники попали в руки войск Абдаллы, тоже оказался в плену. В эту среду, утром, колесо истории повернулось в обратную сторону: Эли вернулся в свой родной квартал как победитель. Окружавшие могут засвидетельствовать, что не было на свете более добросердечного и симпатичного победителя, чем он.
Рота Эли достигла Иемин-Моше и оттуда вышла на гору Сион, чтобы войти в Старый город по установленной для нее этим утром трассе — она как будто была кратчайшим путем к цели.
Однако, достигнув подножия горы Сион, Эли в последнюю минуту решил положться на собственную интуицию и выбрал другой маршрут для атаки — несколько более длинный, но зато и более надежный. Назавтра выяснилось, что предназначенная части Эли дорога была почти целиком заминирована. «Принятое в последнюю минуту случайное решение, — говорит он, — чудом спасло людей моей роты».
Гора Сион была занята без сопротивления (оказалось, что все позиции на горе, причинившие накануне столько бед завоевателям Абу-Тор, на рассвете были брошены легионерами, бежавшими в осажденный Старый город). Солдаты Эли устремились к Мусорным Воротам. Они перелезали через заборы, карабкались на стены и прыгали через траншеи; и на всем пути они были как на ладони для легионеров наСтене, которые почему-то, вопреки всем ожиданиям, не сделали по ним ни единого выстрела.
«Уверен, что они всо-гаки гам сидят, — размышлял Эли, — молчат подонки, готовят нам серьезный сюрприз». Он отдал команду ускорить бег и не задерживаться из-за рененых или отстающих, которые не выдержат темпа. На склоне горы завиднелся лагерь легиона с брошенными, пустыми палатками. И не было ни души ни в траншеях, ни на позициях вне Стены.
Напротив, на оконечности восточного склона, высились Мусорные Ворога.
Эли первым подбежалг к ржавым железным ворогам там. Казалось, они заперты. Он толкнул створ и, к своему удивлению, увидел, что ворота раскрываются сами по себе. Это еще больше подбавило страху перед молчащими иорданскими позициями. «Они ждут, чтобы мы вошли в раскрытые ворота, — сказал он себе, — а там нас и прихлопнут!..». Он вновь приоткрыл створ, засунул голову и заглянул внутрь.
Перед ним простирался Еврейский квартал Старого города с руинами разрушенных ешиботов и синагог, вблизи которых он родился и вырос.
Как непохоже все это было теперь на тот родной квартал, который он оставил девятнадцать лет назад. Какое безмолвие!.. Он начал озираться по сторонам — нет ли тут все-таки какой-нибудь ловушки? Не заметил никаких признаков жизни. Все словно застыло и онемело. Только плескались на ветру сотни вывешенных в знак сдачи белых полотнищ — с каждой крыши, на каждой двери и в каждом окне. Эли пропустил своих солдат через Мусорные Ворота в направлении позиций, господствующих над местностью. Он сделал это со всеми предосторожностями, так как еще не избавился от чувства, что перед ним маскарад, сулящий его роте гибель.
Ничто, однако, не помешало продвижению, и тогда он позволил себе отдаться воспоминаниям детства. Он бежал вперед с сильно бьющимся сердцем, как во сне. Но, несмотря на возбуждение, не забыл остановиться и связаться с командным пунктом.