Все было дважды и трижды подготовлено для атаки к тому времени, когда в поздний послеобеденный час поползли на восток колонны бронетанковой бригады под командованием Ури Бен-Ари. Солдаты Файкеса, встретившие бригаду возле Абу-Гош, восторженно махали танкистам, а те в знак полной солидарности показывали оттопыренный большой палец. «Мы думали, что они едут в Иерусалим, и радовались, — говорит Джонни. — Вид мощной бронетанковой колонны поды-мал дух и вселял уверенность. Хорошо было знать, что оставшийся позади нас Иерусалим не брошен на произвол судьбы, что о нем заботятся».
После прохождения колонны возобновились последние приготовления к штурму иорданских опорных пунктов. Все с нетерпением ждали команды идти в атаку.
В.числе ожидающих был солдат Миха. Командир поставил его на высокий наблюдательный пункт, обращенный к укреплениям врага. Место, где находился Миха, простреливалось артиллерийским огнем, и снаряды непрерывно налетали, ныряли и пропадали где-то над его головой. От волнения у него пересохло в горле, сердце готово было выскочить и лоб покрылся потом. «Хватит! — твердил он, топя страх в жалости к самому себе. — К черту все это. Сколько можно торчать глиняным болваном под этими распроклятыми снарядами». А затем шептал, как бы успокаивая самого себя: «Потерпи, парень, еще немножечко потерпи. Скоро пойдут в атаку на эту падаль». Съежившись в окопчике, который едва вмещал его тело, он продолжал ждать.
Он еще размышлял над загадкой грозного молчания иорданских укреплений и над тем, когда же придет спасительный момент атаки, который избавит его, по крайней мере, от стояния под снарядами, как вдруг весь горизонт заполнился пухнущими грибами дыма, взрывами, гулом орудийных выстрелов, пылающими кострами и искрами. Оказалось, что бронетанковая колонна Ури Бен-Ари пересекла иорданскую границу около Маале-Хахамиша и устремилась на те самые укрепления, атаковать которые целые две недели готовился весь полк Файкеса.
Миха остался на своем наблюдательном пункте и смотрел вместе со всем ошарашенным полком, как танки и мотопехота крадут у них из-под носа сражение, к которому они столь тщательно готовились. Некоторые возмущались, что никто не потрудился скоординировать их действия с действиями танкистов или хотя бы предупредить в последнюю минуту об изменении, внесенном в план наступления.
Теперь им ничего другого не оставалось, как только устроиться поудобнее в «зрительной ложе» своих позиций и издали («как в кино») созерцать перипетии боя. Из своей «ложи» они видели, как волна за волной подскакивают вверх шаровидные клубы дыма; слышали тарахтенье автоматов и рявканье пушек; следили за солдатами мотопехоты, опередившими танки, чтобы расчистить дорогу от мин; видели, как они бегут и один за другим падают, подорвавшись на минах, раненые и убитые.
«Укрепления этого района, — рассказывает полковник Бен-Ари, сражавшийся здесь и в Войну за Независимость, — с давних пор имеют печальную известность. Бои за Радар напротив Маале-Хахамиша запомнились мне еще 20 лет назад. Я тогда ходил в атаку несколько раз. Один раз мы его захватили, в другой — кто-то его отдал. Это грозный, сооруженный из бетона опорный пункт. То же самое Шейх-Абдель-Азиз, и Бет-Икса — укрепленное село. Проблемой проблем на этих высотах были блиндажи. Мы выделили по танку на блиндаж. В задачу каждого танка входило подавить свой блиндаж прямой наводкой, и это было сделано. Тогда вперед двинулась мотопехота и занялась расчисткой минных полей. Работали в темноте, щупами, с огромным упорством, шаг за шагом. В конечном счете, мы овладели укреплениями. Теперь надо было освободить магистрали и вывести на них танки. Это затянулось до поздней ночи. Прорыв завершился захватом Шейх- Абдель-Азиза и Радара. Оттуда пошли на высоту Биду. Там тоже был укрепленный участок, и нам пришлось его брать в ночное время. Это был тяжелый бой с большими потерями. Но когда он закончился, все северо-иеругалимское направление лежало открытым перед нами».
Весть о танках Бен-Ари, которые приближаются к Неби-Самуэль, чтобы блокировать северные подступы к Иерусалиму, достигла под вечер северных позиций столицы. На этих позициях мы оставили, как помнится, в знойные послеобеденные часы роту «стариков» Хаима Гури под тяжелым обстрелом, в угнетенном состоянии фатальной готовности принять самое страшное.
С того времени и до 7 вечера враг продолжал деловито и размеренно стегать огнем окопы и траншеи городской черты. Страх, пулеметные очереди, артиллерийские снаряды и безжалостная жара усугубляли до предела эту напряженность отчаяния.