Огонь продолжался без передышки, но каменная твердыня музея служила надежной защитой. Это позволило парашютистам передохнуть и прийти в себя после штурма. Иные даже предпринимали экскурсию по этажам, прогуливаясь, как во сне, среди прекрасных обломков тысячелетий. Помятые, утомленные, с расстегнутыми ремнями на пропитавшемся потом, за-брызганном кровью маскировочном обмундировании, они бродили по коридорам, в которых как бы застыло прошлое. Они увидели редчайшие свитки Мертвого моря, черепки с глинописью на арамейском — знаки, начертанные несколько тысячелетий тому назад, — резные фигурки из кости, по-видимому, из дворца царя Ахава в Шомроне. «Это было ужасно странно, — говорит один из солдат. — Ты занял музей, ходишь по коридорам, и на тебя смотрят тысячелетия. Ангелы с отбитыми крыльями, львы с вытаращенными глазами, разинутой пастью, словно готовые тебя растерзать».
Во время этого путешествия в прошлое взгляд одного из парашютистов невольно остановился на бронзовом барельефе из двух частей. На первой пластине изображена собака, вонзившая клыки в загривок льва. На второй — огрызающийся лев. Древний мастер навечно остановил животных в момент, когда они ощерились друг на друга, показывая клыки.
Барельеф не рассказывал, чем закончилась эта эпопея для агрессивно настроенной собаки. Об участи агрессора можно было судить, наблюдая за военнопленными, которые сбились в коридоре музея, ставшего, помимо всего прочего, сборным пунктом для сдавшихся в плен. Они шли рядами, сдавали оружие и держали руки над головой, пока офицер службы безопасности не заканчивал обыска, помогая некоторым «рассеянным» избавиться от припрятанного оружия. Они тяжело опускались на пол, ссутулившиеся, с понурыми головами и серыми лицами. Некоторые успели отделаться от военной формы и переодеться в пижамы, чтобы выглядеть более штатскими, нежели сами штатские. Теперь к этому наряду прибавились наручники и наглазные повязки. Когда их доставили на допрос, командир-пара шютист подошел к одному из пленных офицеров легиона и заговорил с ним. «Король Хусейн приказал воевать, и мы дрались, — извинялся офицер. — По-моему, эта война никому не была нужна».
Так же думал один из парашютистов, который прошел мимо подавленных пленных и мимо мертвых легионеров, раздувшиеся трупы которых все еще лежали в лужах чернеющей крови. Когда он оказался возле книги записей для посетителей музея, он занес на ее страницы следующее:
«Поверьте, трудно смотреть на убитых, даже на ваших у б и т ы х. Поймите на будущее — все зависит от вас. Ханания».
В полдень раненые 7-го полка были эвакуированы в госпитали еврейского Иерусалима, и после обеда парашютисты приступили к подавлению очагов сопротивления и уничтожению снайперов, которыми так и кишели улицы Американского квартала. Когда прочесывание закончилось, роты, разделившись на группы, закрепились в домах, предварительно выселив жильцов, никого при этом не тронув пальцем. Теперь, после нескольких бессонных ночей, оставалось завалиться на матрасы и задремать. Здесь, то отсыпаясь, то неся караульную службу («не раз мы находили под нашими кроватями легионера с кинжалом и пополняли им команду пленных»), ждали возможной контратаки легиона.
Те, кто не мог уснуть, свернувшись калачиком, делились переживаниями первого дня войны. Звучали имена товарищей — тяжело раненных и убитых… И мучительно было слышать, где и как они погибли, при каких обстоятельствах остались лежать на обочинах дорог. «Я думал обо всех моих друзьях, — говорит один из бойцов. — Их гибель разверзла передо мной лик войны. Я уже знал, что значат ее жестокости, и чувствовал, что все это дело мне опротивело, покончить бы с ним скорей. Страшно хотелось домой. Победить — и точка!».
Глава VI
ВОРОТА ИРОДА, ДАМАССКИЕ ВОРОТА
Понедельник, 26 ияра 1967 года. Полночь
1
Полночь в еврейском Иерусалиме.
Приказ выступать был отданодновременно6-му,7-му и 8-му полкам, но 8-й полк несколько задержался, вы шел к пограничной линии позднее и на первом этапе оставался в резерве сил прорыва. Только на второй стадии наступления ему на рассвете предстояло ворваться в иорданский Иерусалим, продвинуться по улице Салах ад-Дин до подступов к Воротам Ирода (они же Ворота Цветов), овладеть музеем Рокфеллера и закрепиться в этом районе для последующего штурма Старого города.