Это был промежуток напряженного выжидания и страха перед неизвестностью. Парашютисты, уйдя в себя, сидели неподвижно, в то время как штурмовая рота как раз достигла заграждений. Кто-то взглянул на часы. «Время — 3.15 ровно», — сказал он товарищу.
Внезапно обрушился страшный огневой удар, в сравнении с которым предшествующий обстрел казался не более чем прелюдией.
Один из снарядов прямехонько лег возле автобуса полковых минометчиков. После мощного взрыва и общей сумятицы Ицхак Шнейдер, находившийся внутри автобуса, почувствовал острую боль в области таза. Исраэль Лахав, фельдшер, ощутив в темноте силу взрывной волны, кинулся к раненым. Он принялся бинтовать, переливать кровь, накладывать кровоостанавливающие жгуты и организовывать вывоз раненых в госпитали.
Очень немногие знали, где они находятся, еще меньше было таких, кто имел представление, где находится госпиталь и как туда добраться. «Стало страшно недоставать дислокационного инструктажа, которого мы не получили из-за нехватки времени, — говорит один из солдат. — Мне казалось, что кружу и кружу по Иерусалиму и никогда никуда не доберусь».
Группа бойцов тыловой роты пока оставалась на месте. Солдаты жались к стенам квартала Бет-Исраэль и опасно сосредоточивались в одном месте. Вдали послышался грохот разрыва. «Опять заботятся о нас, будь они прокляты», — проговорил кто-то, заслышав приближающийся вой. Вдруг раздался панический возглас: «Ребята, берегись!». Но было уже слишком поздно. Снарядом накрыло всех. Полк не сделал еще ни единого выстрела, а десятки его солдат уже лежали на иерусалимской улице. На их пятнистой одежде чернела киовь.
«Я находился в крайнем доме, перед воротами Ман- дельбаум, — рассказывает один из раненых, — когда получил удар: как будто меня стукнуло увесистым камнем. Я продержался еще несколько метров, пока не почувствовал, что силы меня оставляют и изо рта льется кровь. Кроме меня, там пострадали десятки. Каждый снаряд приводил к потерям. Даже те, что пролетали над головами и попадали лишь в стены, взрываясь, засыпали нас смертоносными осколками».
Раненых несли на носилках, некоторые сами тащились на перевязочный пункт. Но вот обрушился новый снаряд и расшвырял десятки новых жертв. В воздухе повис чей-то жуткий, нескончаемый вопль. Из огня и дыма начали вытаскивать изуродованных, залитых кровью людей, а свист снарядов все множился. Один из немногих уцелевших застыл на месте, слушая этот свист, покорно готовый ко всему. Другие уже ничего не слышали.
В течение нескольких секунд — около тридцати раненых, вдобавок еще прижавшихся друг к другу в самоубийственной тесноте. «Естественно стремление каждого солдата в такие минуты быть как можно ближе к товарищу, — говорит один из фельдшеров- ветеранов 8-го полка Дов Карми, известный среди парашютистов еще со времени ответной операции под кличкой «Доктор Тихо». — Волнение, страх, отчаяние тянут людей друг к другу. В минуту несчастья первое желание — прильнуть к товарищу. Человеку кажется, что это дает ему более надежную защиту. Я был свидетелем такого явления и в прошлых боях, а это, конечно, очень опасно: в такой ситуации одна пуля может ранить или убить двоих- троих. А снаряд — просто катастрофа».
Удары следовали один за другим, и среди первых пострадавших оказались полковой врач и штат фельдшеров. Практически перевязочный пункт со всем оснащением и оборудованием был разгромлен. Отовсюду неслись крики «Фельдшера, фельдшера!» или «Сюда носилки, здесь море крови!». Раненые, не потерявшие способности двигаться, пытались выбраться самостоятельно, но как только они начинали соображать, что с ними случилось, ноги у них подкашивались. Крики тех, кто хотел помочь, только усугубляли хаос, так как невозможно было понять, сам ли человек ранен или зовет фельдшера к другому раненому. «В этой ситуации, — говорит Карми, — люди порой кричат «фельдшера!» лишь для того, чтобы разрядить дикое возбуждение и успокоить себя».
В связи с тем, что врач и фельдшеры вышли из строя, вся нагрузка по перевязке и эвакуации раненых поначалу легла на плечи тех немногих солдат, которые в тот момент еще оставались невредимыми. Но и от них в первые минуты было мало проку. Вид раненых, противоречивые крики, дым и огонь ошеломили и деморализовали их. Через несколько минут на место начали прибывать команды фельдшеров из других рот. Многие из них проявили поразительное мужество, спасая раненых и вынося их под снарядами.