Нет, сплетни и жалобы его не заботили. На самом деле его задевало лишь то, что его чуть не прикончили воин в силовой броне и израненный заклинатель. Схватка должна была пройти лучше. Он все продумал, как и должен делать волчий скаут. Ему следовало устроить для них ловушку и поймать, как поймали его самого.
Чернокрылый крайне глупо угодил в перестрелку, и такая оплошность была хуже небрежности. Она приводила в смущение и замешательство.
Но по крайней мере, хвала Всеотцу, все закончилось для Волка не самым худшим образом. Когда гибельный взгляд навигатора прикончил колдуна, последние остатки оживлявшей предателя магии исчезли, и пустые доспехи рубриката рухнули. Двигатели поглотили останки обоих, превратив разрушенный металл и израненную плоть в топливо.
С того момента Чернокрылый немало размышлял об этих двух «зайцах». Тело колдуна, хоть и искореженное переправкой, было во многом схоже с телами Волков: коренастая фигура с усиленной мускулатурой и улучшенными органами. Во многом колдун стоял ближе к идеалу Адептус Астартес, чем сам Чернокрылый, с его волчьими чертами и особенностями, дарованными Хеликс.
Но десантник-рубрикат… вот он был очень странным. Внутри искореженной брони не оказалось ничего. Ни плоти, ни костей, лишь горстка серой пыли. Конечно, Чернокрылый слышал саги об обескровленных останках легиона Магнуса, проклятых темных ведьмовством Аримана. Их души были уничтожены, а сами они обречены на вечную войну. Так что, может быть, этому не стоило и удивляться. Чернокрылый должен был воспринять это как данность, как еще одну причуду сложной и трагической истории галактики.
Но он не мог перестать думать об этом. По какой-то причине то, что космодесантников можно было так искалечить, уничтожить сам намек на их прежнюю природу, вызывало в Чернокрылом безумное отвращение. Есть некоторые вещи, с которыми просто необходимо разобраться. В случае сыновей Русса это был Вульфен, темная часть Волка, что охотился в каждом из них.
Быть может, Тысяча Сынов страдают от какого-то похожего изъяна. Они, похоже, не стали бороться с этим пороком, но сознательно превратили себя в монстров. Чем больше Чернокрылый размышлял, тем больше все это ужасало его.
Вот в чем наше различие. Все мы испорчены, все старые легионы. Но Волки не сбежали. Мы каждый день сталкиваемся с собственным пороком. Держимся близ опасности, чтобы становиться сильнее. Что бы мы ни делали, мы должны об этом помнить.
— Лорд.
Чернокрылый вынырнул из омута рассуждений. Георит стоял прямо перед ним на командной платформе. Как и все смертные на корабле, выглядел он ужасно. Мятая грязная форма, черные круги под глазами.
— Говори! — велел Чернокрылый, чувствуя пустоту внутри. Сам он бодрствовал уже много дней.
— Поиски завершены. Ни на одной из палуб не выявлено подобных аномалий.
— Хорошо. А как двигатели?
Георит глубоко вздохнул.
— Я задействовал три команды матросов. Сдерживаем самые сильные возгорания, но не знаю, насколько нас хватит.
— Нам нужно шесть дней.
— Знаю. Если бы у нас было больше людей… — Он смолк. — Но у нас их нет.
Это был намек? Имел ли в виду Георит тех мертвых кэрлов, что могли не погибнуть, а трудиться на корабле? Чернокрылый почувствовал, как от раздражения волосы встали дыбом.
— Все верно, штурман, — промолвил он. — У нас недостаточно людей. Недостаточно огнетушителей, недостаточно запчастей для поврежденных плазменных двигателей, и генератор Геллера тоже дышит на ладан. Я все это знаю, так что не нужно лишний раз повторять. Мне нужно, чтобы ты говорил то, чего я еще не знаю. У тебя есть что сказать?
Тень воинственности пронеслась по лицу штурмана. В таком состоянии обреченности он был готов выкинуть все, что угодно.
— Вы знаете мой совет, лорд, — холодно произнес он.
Он все еще имел в виду остановку и тушение пожаров при помощи пустоты космоса. Тот факт, что человек уже дважды предлагает одно и то же, лишний раз доказывало, как пошатнулся авторитет Чернокрылого.
Внезапно Волк понял, что трэллы под командным мостиком внимательно прислушиваются к разговору. Георит говорит от имени всей команды. Они явно что-то задумали.