Татьяне оставалось только тревожиться и паниковать. Ее заперли в маленькой, темной, судя по запаху, недавно отремонтированной комнатушке. Из всей мебели — табурет, с пятнышками масляной краски. И никаких других удобств. Когда она упомянула о них, начальник охраны ответил:
— Татьяна Анатольевна, вы были в туалете пятнадцать минут назад.
— Так вы все время за мной следили? «Не знаю, что тут производят, но какой уровень охраны!»
— Конечно. Пропустили в порядке любопытства. Начальство приказало выяснить, что вам здесь нужно, поэтому вам и позволили прогуляться.
Слова Тани о разрешении Столбова на посещение любых предприятий не вызвали никакого эффекта (впрочем, он и не ожидался). Обыскали, причем так быстро и профессионально, что не было времени возмутиться.
— Вообще-то даму полагается обыскивать дамам, — успела заметить она.
— О правах пойманного шпиона поговорите с моим начальством, — бросил охранник, завершая блиц-обыск.
Самое неприятное — изъяли «Асик». Как ни странно, если о своей судьбе Татьяна думала немного отстранено, то про ноутбук — с жалостливой сентиментальностью. Она гадала: что с ним сделают, если продолжение пойдет по наихудшему варианту. Сбросят в карьер вместе со всеми вещами (может, и с трупом)? Продадут, очистив жесткий диск? Подарят в качестве премиальных отличившемуся охраннику? И тот будет ругаться: чего мало игр, почему нормальный музон не закачан? Или будет с интересом перечитывать ее записи.
За себя не то чтобы не было страшно; скорее глодала тоска: кто пожалеет? Мама, конечно, очень огорчится. Но у мамы есть замечательный отчим дядя Боря.
И не это главное! За двенадцать лет взрослой жизни Таня настолько утомила маму различными авантюрами, что в маминой грусти не будет главного компонента — удивления. Вроде как «повадился кувшин по воду ходить». Или, проще говоря, доигралась.
Костя и Николай тоже взгрустнут. Костя, пожалуй, напьется до больных печенок, но и он скажет. «Доигралась».
Да, огорчится, конечно, начальство. Все-таки какой-то уровень ответственности… Уж точно огорчится Пашка, который и поднимет шум — будет добиваться расследования. Скорее всего, добьется: уж он такой, этот Пашка. Найдут, прилично похоронят, если будет чего.
Махнув рукой на дурацкие мысли о будущем, Таня обратилась к недавнему прошлому — помог еще влажный рукав куртки. Судя по запаху, хозяева завода имели дело с какой-то органикой, а не с химией.
Отгадка не появлялась, и Таня решила хотя бы просушить куртку — в импровизированной камере было тепло и хватало желтого света от дворовой лапы. Она положила ее на батарею, вернулась на табуретку, прислонилась к стене — выяснила, не пачкает. И неожиданно для себя задремала.
В комнате появился легкий, приятный, немного знакомый запах. «Это от моего рукава, — подумала Таня. — Хлебом, что ли, пахнет?»…
Должно быть, Таня и вправду крепко заснула. Ее разбудили не шаги и голоса в коридоре, а открывшаяся дверь и свет. На пороге стоял Столбов.
В это время суток (Таня отметила, полпервого ночи) Столбов выглядел естественнее, чем днем: не в костюме, а в кожаной куртке и вельветовых штанах. От этой перемены одежды настроение и тон тоже лишились официальности.
— Добрый вечер, Михаил Викторович, — сказала Таня. — Вот, воспользовалась вашим разрешением посещать ваши предприятия и приехала на комбинат.
— Результатами осмотра удовлетворены? — хмыкнул Столбов.
— Нет, — честно ответила Таня. — Все загадки остались.
— Ну, что ж. Дела за день разгреб, теперь можно устроить вам экскурсию.
— Заманчивое предложение. Не поздновато ли? В такое время отдыхать надо.
— А потом и отдохнем, — весело сказал Столбов. — Раз уж вы такая настырная гостья, то получите полную программу отдыха и развлечений.
— Я не самый подходящий сексуальный приз для взвода охраны, — заметила Татьяна.
Столбов шутку осмыслил, хохотнул, бросил: «Не стоит себя недооценивать», махнул рукой — пошли.
Таня сняла подсохшую куртку с батареи и пошла.
В коридоре стоял охранник. В одной руке он держал ее рюкзачок — судя по отвислости, с ноутбуком, в другой — мобилу.
— Верни даме имущество. Татьяна Анатольевна, — добавил Столбов, когда Татьяна закинула рюкзак за плечи и взяла телефон, — можете проверить, все ли на месте. Доверяете? Хорошо. Кстати, хоть прямо сейчас можете вернуться в Москву и фантазировать в вашем журнале о том, что я произвожу экстази, гексоген или еще что-то.