Только когда послышался удаляющийся шум автомобиля Люси, Кэтрин смогла глубоко вздохнуть, чего ей давно хотелось. Когда она поднималась к себе, у нее дрожали колени и в глазах мутилось. В первый раз после приезда в Понтрие она почувствовала себя полностью побежденной.
Глава 9
Во вторник, несмотря на предстоящие большие хлопоты, весь персонал виллы сиял улыбками. Но к вечеру воцарилась атмосфера покоя и ожидания. Тимоти за день выбился из сил и очень обрадовался, когда ему позволили поужинать в его игровой комнате, тем более что шеф-повар успел изготовить особое блюдо специально для него. Это был разноцветный заяц, изготовленный из рубленых фруктов в зеленом желе, у которого даже уши стояли торчком, пока Тимоти не съел их.
Уложив сына в постель, Кэтрин приняла ванну и потом начала одеваться. Сегодня ей предстояло явиться в одном из творений модельеров Ниццы, и так как Леон однажды сказал: «Белое вам идет», — она надела платье из белого кружева, отливающего серебром.
Было еще только полвосьмого, когда она сошла вниз. Гостей ожидали не раньше восьми. Праздник должен был длиться всю ночь.
Главным магнитом салона был буфет, установленный вдоль главной стены. Кэтрин приблизилась к нему с благоговейным трепетом, боясь, что от ее шагов может что-нибудь нарушиться в этой изумительной картине. Это было какое-то чудо! В центре в глубине стояла трехфутовая модель «Франсетты», а по бокам и перед ней — коллекция всяких достопримечательностей — все, изготовленное шеф-поваром из фруктов, овощей и мяса. На каждом блюде была карточка, где паутинным почерком было выведено название этого творения: Падающая башня Пизы, башня Мон-Шевалье в Кане, замок Шато в Антибе, дворец Лоншам в Марселе. Каких только памятников архитектуры там не было, а между ними стояли парочки забавных фигурок, изготовленных из бисквитов, печенья, фисташек и вишен, миндаля, оливок и коктейльных палочек. Каждая парочка изображала французских парня и девушку, осматривающих эти архитектурные шедевры. Кэтрин заливалась тихим смехом, рассматривая их, — они были так красивы и похожи на настоящих куколок, что она пожалела, что Тимоти не видит их.
Леон неслышно подошел к ней по ковру.
— Вы прекрасно выглядите, — сказал он. — А вот эти кулинарные полеты фантазии вызывают у меня желание запастись таблетками от печени. Слава Богу, мое дело только все это обеспечить, а не поедать.
— А вам действительно нравятся такие приемы?
— Раньше — да, а теперь уже меньше, конечно.
— Но ведь вы любите общество?
— Конечно люблю. Перестаньте пытать меня своими вопросами. — Он кивком указал на дверь, ведущую в малый салон. — Мы будем принимать их там, а когда места не хватит, они будут переходить сюда.
Он открыл дверь и поманил ее в маленький салон.
— Давайте-ка подкрепимся. Я вам смешаю простой джин с вермутом, без всяких там ухищрений. Мальчик хорошо спит?
— Да. Он не проснется; так набегался, что сразу уснул.
— Я и сам немного устал. С самого утра играл в гольф.
— Но зачем? Вы ведь знали, что сегодня это событие…
— Затем, что я так хотел, — ответил он воинственно. — Когда я играю в гольф, я больше абсолютно ни о чем не думаю, только об игре. Так что занимайтесь своими собственными делами, — добавил он.
— Но вы сказали, что устали… — она взяла у него бокал, подождала, пока он не нальет себе, и провозгласила тост: — За ваше здоровье!
Все-таки Люси не суждено было быть самой первой гостьей. Ей пришлось ждать, пока за ней заедет «кадиллак», и ехать в нем с двумя другими гостьями, которых захватили по дороге.
Она была в черном платье, колье из аквамаринов тонкой работы и таких же серьгах. Встав рядом с Леоном, она так и не оставила этого места, встречая всех других гостей. Трудно было оторвать глаза от этой интригующей группы из трех человек: Леон, с седыми волосами и совершенно белыми висками, широкоплечий, в безупречно сидящем белом смокинге; женщина в черном и более молодая — в белом. Даже если бы они специально все планировали, невозможно было бы достичь лучшего эффекта, чем эти две женщины, взаимно оттеняющие друг друга.
Этюд в черных и белых тонах со штрихом аквамарина и красного тициана.
Было уже полдевятого, когда приехали Селье с Марсель Латур. Как ни странно, эту тройку дополнял четвертый — Хью Мэнпинг.