— И почему именно вы сопровождаете груз?
Я чуть улыбнулся.
— Мы младшие офицеры российского министерства, — ответил я. — И всего лишь выполняем приказы. Поверьте, в командировку мы не рвались.
— Вы — офицеры Специального корпуса, который имеет отношение к работе с некой энергией, представляющей опасность для всего живого. Ваша основная служба как-либо связана с заданием, которое вы сейчас выполняете?
Мы с ребятами переглянулись и хором ответили:
— Никак нет, господин.
Наше заявление явно не удовлетворило мужчину, однако придраться к нам он толком не мог. И это явно его раздражало.
— Как долго вы планируете оставаться в Стокгольме?
— Ровно столько, сколько потребуется для завершения миссии, — ответил Аполлон. — Однако надеемся, что уже завтра нас посадят на самолет до Петербурга.
Швед ненадолго замолчал, явно обдумывая ответы.
— Где вы остановитесь?
— В посольстве Российской империи, разумеется. Нам нет смысла искать гостиницу. Выспаться бы — и назад.
Сигурдссон снова посмотрел в ноутбук и что-то ввёл в систему. Я чувствовал, как Лёня нервно постукивал пальцем по колену, и жестом велел ему успокоиться.
— Как вы думаете, зачем именно вас отправили на эту миссию? — спросил швед. Как же меня раздражала эта манера переливать из пустого в порожнее на подобных допросах.
— Лично я понятия не имею, — спокойно повторил я. — Приказ есть приказ.
Я выдержал его взгляд, а затем неожиданно добавил:
— Скажите, господин Сигурдссон, где я могу купить настоящий сюрстрёмминг? Хочу привезти пару банок тому человеку, который отправил нас… сюда и потратил ваше время. Услуга за услугу, так сказать.
Швед на мгновение замер, потом его губы дёрнулись в намёке на улыбку.
— В любом супермаркете, — ответил он. — Но не советую открывать банку в замкнутом пространстве.
Я усмехнулся.
— О, я в курсе, господин Сигурдссон. И непременно прослежу, чтобы получатель этого подарка открыл его именно в закрытом помещении.
Двое, что привели нас в допросную, обменялись ехидными улыбками. Не знаю, почему мне в голову пришел именно сюрстрёмминг, но упоминание деликатеса из тухлой рыбы явно разрядило обстановку.
Однако в следующий миг в дверь настойчиво забарабанили. А еще через секунду она распахнулась. На пороге возник высокий широкоплечий мужчина в дорогом костюме и пальто.
— Åh skit! — тихо выругалась женщина.
Мужчина вошел в комнату, словно ударный порыв ветра. Он распахнул дверь с такой уверенностью, что даже слегка покачнуло Сигурдссона, сидевшего за столом.
На незваном госте был безукоризненно сидящий костюм темно-синего цвета, светло-серая рубашка, идеально завязанный галстук, начищенные до зеркального блеска ботинки — и все безумно дорогое, сшитое на заказ.
Он подошел к столу, вытащил из внутреннего кармана удостоверение в кожаной обложке и с легким щелчком бросил его на стол перед Сигурдссоном.
— Богдан Васильевич Будберг, атташе первого класса при после Российской империи в Швеции, — произнес он ровным голосом, полным сдержанного превосходства.
Сигурдссон поднял взгляд, быстро окинул взглядом удостоверение и напрягся. Мужчина за его спиной — тот, что забрал наши документы, — замер на полуслове, а затем незаметно положил паспорта обратно на стол.
— Господин Будберг, — ровно произнес Сигурдссон, поднимаясь на ноги, — чем обязан такой чести?
— На каком основании задержаны сопровождающие дипломатического груза Российской империи? — без предисловий спросил Будберг.
— Это стандартная проверка, господин атташе. Мы вправе соблюдать установленные процедуры и проводить контроль на предмет соответствия…
— Выявлены ли ошибки или несоответствия, препятствующие пересечению границы грузом и сопровождающими? — Будберг чуть наклонил голову и холодно посмотрел на Сигурдссона.
Тот стиснул губы, потом вздохнул:
— Нет, ошибок и несоответствий не выявлено.
— В таком случае я сейчас же забираю груз и сопровождающих, — Будберг чуть улыбнулся, но улыбка была скорее жестом формальности, чем выражением удовольствия. — Я уверен, у вас и ваших коллег нет возражений?
Сигурдссон с трудом сдержался, чтобы не скрипнуть зубами, но все же кивнул и передал документы Будбергу. Тот аккуратно взял их и, небрежно переложив в папку, развернулся к нам:
— Господа, прошу за мной.
Мы вышли вслед за Будбергом в коридор. Лева и Леня переглянулись — Леву было почти слышно, как у него внутри бешено билось сердце. Безбородко, напротив, выглядел совершенно невозмутимым.