- Привет, ты в Хрустальном замке? Да, мы тоже с Кариной. Давай встретимся возле первой гримёрки. Мне нужна твоя помощь.
Пантея пришла к нам спустя минут пять. На этот раз она была одета в белоснежный эфириусный наряд друидки. Светлые волосы блестящими волнами струились по спине и груди. На точёном лице красовались руны.
- Шон, что за таинственность? - произнесла она, едва переступила порог гримёрки.Он тотчас захлопнул дверь. - Презентация должна вот-вот начаться, а вас нигде нет. Торнтон чуть ли не лопается от самодовольства и говорит всем, что вы завалили проект, потому и не пришли. А Лана загадочно улыбается, но на вопросы не отвечает! - Писательница осеклась, окинув нас изумлённым взглядом. - Боже мой, что с вами произошло? Шон, ты весь в крови!
- Долгая история, - бесцветно произнёс мой напарник. - Я в норме, но ты должна подлечить Карину. - Пантея подошла к диванчику, на котором сидела, обхватив голову, я. - Что с ней?
- Черепно-мозговая травма. Справишься с этим?
Пантея окинула меня пренебрежительным взглядом.
- Ей бы лучше в больницу.
- Знаю. Но она не хочет в больницу.
Пантея скептически фыркнулаи категорично сложила на груди руки. Наверняка решила, что моё решение вызвано болезненной тягой к славе.
- Я охотно залечу твои раны, Шон. Но этой выскочке помогать не стану. Вызывай скорую. Презентацию можно перенести и на другой день, а сбить с вас обоих спесь не помешает. Фредерик разозлится, но вы с ним друзья - как-нибудь договоритесь. А Торнтону долго не придётся торжествовать. Ты хоть и бываешь редкой скотиной, Шон, но наши всё равно за тебя.
- Пантея, проси, что угодно! Я согласен делать с тобой тот проект, только помоги Карине! Пантея молчала.
- Не надо её уговаривать, Шон, - прошептала я, неловко вставая с дивана, и,пошатываясь, направилась к столикам с косметикой. - Я справлюсь. Нам нужно всего лишь создать экскаватор... Это ... не займёт много... времени.
- Это тебя убьёт! - яростно выкрикнул Шон и подскочил ко мне.
- Плевать, - глухо сказала я и принялась разглядывать в зеркале свой подпорченный макияж и измазанную кровью шею.
Дрожащими пальцами взяла со стола влажную салфетку. Начала приводить себя в порядок. Меня всю трясло.
- Она что, на полном серьёзе решила выйти на сцену в таком состоянии? - растерянно пробормотала Пантея, увидев, как я потянулась к румянам и кисточке.
- Разумеется, нет! Я вызову скорую и, если понадобится, доставлю в больницу силой. А потом буду думать, что делать с Фредериком, - прорычал он и обратился ко мне: -Если ты считаешь, Карина, что я буду спокойно стоять в стороне и смотреть на то, как ты умираешь, то даже не мечтай! - Он вырвал из моих пальцев кисточку, бросил на стол. - Прекрати!
Злость, раздражение, страх переплелись во мне тугим тяжом, и я вскочила со стула и прошипела:
- С чего вдруг? Раньше ты смотрел на то, как я умирала, и тебя ничего не смущало! Так что изменилось?! - Мой намёк на арест и ссылку на рудники угодил прямо в цель. Шон помрачнел, поджал губы. - А я лучше умру здесь, в этом дворце в нарядном платье на пике триумфа, чем в грязных вонючих обносках в том жутком месте!
- Карина...
- Не хочешь помогать - не мешай, - фыркнула я и неловко потянула шнурок под воротником. Обманка слетела, обнажив испещрённую шрамами спину.
Шон вздрогнул, заметив уродливые отметины, побледнел ещё сильнее. Пантея испуганно охнула. А я села обратно на стул и продолжила поправлять макияж.
- Шон! Что происходит? Эти следы. Они. застарелые!
Я подкрасила губы помадой, стала салфеткой смывать размазанные тени. Цепи гремели. Но я решила оставить их. Так только лучше.
Пускай все узнают, что в Эдеме даже верховные небожители - не более, чем рабы.
А вот с порванным платьем надо было что-то придумать. Я снова встала со стула, в который раз отряхнула подол и, пошатнувшись, полетела на пол.
- Кара! - бросился ко мне Шон.
Но звук его голоса потонул в голосах родных, и моё сознание провалилось в небытие.
Я снова была дома. Лежала в своей кровати. Родители ссорились. Я пыталась их успокоить, но с моих губ отчего-то слетал лишь сдавленный стон. Тело ужасно ныло, судороги сводили обе ноги, и я хотела подняться с кровати, помассировать ноги, но сделать этого не могла.
- Мама. - в который раз просипела я непослушными губами, но родители этого не заметили. А их голоса неожиданно сменились другими, тревожными, уставшими и до боли знакомыми.