- Отвечайте, Карина.
Я стиснула зубы, нахмурилась, изображая сопротивление.
Шон. Они и его сейчас, наверно, допрашивают. Или уже допросили. Знать бы, что он сказал. Надо как-то отвести удар от него. И не только.
- Я была у. Шона, - выдохнула чуть слышно, снова открыв глаза.
- Что вы там делали, Кара?
- Мы. разговаривали.
- О чём?
- О наших с ним отношениях. Шон хотел, чтобы мы с ним снова сошлись.
- А чего хотели вы?
- Того же.
- Ложь! - неожиданно рявкнул Штольцберг. Сделал глубокий вдох и продолжил уже спокойнее. Вкрадчиво. - Подумайте лучше, моя дорогая. Может, вы с ним обсуждали какие-то опасные темы?..
- Нет! - выкрикнула я, подражая реакциям преступника, на котором испытывала меморисборник. Сознание словно наполнилось дымкой, реальность плыла, и мне казалось, что происходящее было лишь сном. Который, пускай и с трудом, но удавалось контролировать. - Да. - Мой взгляд сделался мутным, расфокусированным, выражение лица - расслабленным, умиротворённым. - Я расспрашивала Шона про рудники. Мне было страшно.
- Уже лучше, Кара, гораздо лучше. Напрягитесь ещё. О чём вы его просили?
- Я хотела, чтобы он помог сообщить всё другим писателям. Я хотела вернуться домой. Штольцберг немного наклонился вперёд.
- А что сказал он? - В мужском голосе промелькнула сталь.
Шон колебался. У него не было возможности принять окончательное решение. Меморисборник заставлял описывать прошлое, но не будущее. И если Шон сидел на допросе, то чёрта с два он бы признался в том, что планировал меня поддержать. Не стоило искажать детали нашего разговора, в отличие от моих мыслей. Их следовало подретушировать:
- Он... он сказал, что... подумает. Но я поняла, что он не станет мне помогать. - Голос сделался жёстче, громче, пронзительней, словно грёзы сменились кошмаром. - Его всё устраивает. Он лучший. Чужие беды его не волнуют, - закончила глухо, обречённо.
- Кому ещё вы делали подобное предложение? - жёстко спросил Штольцберг - Вашим друзьям? Йену Шульте? Госпоже Холт?
От его слов меня прошиб ледяной пот.
- Никому.. .Кроме Шона никто не был на рудниках и не сумел бы меня понять. Я могла надеяться только на него.
- Тогда зачем вы приняли пилюли забвения, моя дорогая?
- Шон отказался бы мне помогать. Скорее всего, даже стал бы держаться подальше, избегать. Это было написано у него на лице. Мы попрощались. как в последний раз. Я была расстроена. Не знала, что делать. И захотела забыть про него, про наш разговор, про рудники, чтобы жить дальше спокойно. Без страха всё потерять. Зачем вы подключили меня к меморисборнику, Фредерик?..- протянула сипло, то ли с мольбой, то ли с укором. - Я так хотела обо всём забыть.
- Боюсь, для этого тех пилюлей забвений, что вы приняли, было бы мало.
- Я не знала нужную дозировку... Жаль.
- Мне тоже, Кара. В вашем случае стоило бы забыть обо всём сразу же по возвращении с рудников. Но вы этого не сделали. Даже более, стали мутить воду. Мне известно, что вы видели, как господин Штейн с помощниками закапывал тело вашего друга. Что ещё вы успели подсмотреть на рудниках, пока находились там?
- Ничего. Меня выпустили. Где Шон? Что с ним?
- Вы скоро это узнаете, моя дорогая. - Его интонации мне не понравились.
Я задёргалась.
- Не трогайте его! Он ничего плохого не сделал!
Штольцберг окинул меня насмешливым взглядом, коротко хмыкнул и, развернувшись на каблуках, покинул камеру.
- Отпустите его!
С меня сняли шлем, отлепили электроды, и камера погрузилась во тьму.
Я боялась. Господи, как же сильно я боялась за Шона!
И чувство вины грызло с утроенной силой.
Всё из-за меня. Всё из-за меня. Всё из-за меня.
Не знаю, сколько я так простояла, одинокая, прикованная цепями к холодной стене в кромешной мгле, вдыхая застоявшийся воздух с запахами гнили, сырости и мочи, ожидая пугающих новостей. Час, а может, и два. Но когда дверь снова открылась, принеся с собой едкий белёсый свет, моё сердце в порыве надежды заколотилось.
На пороге стоял Шон. В дорогом чёрном костюме с бриллиантовыми запонками, в чёрной шёлковой рубашке и в начищенных до блеска туфлях. Его лицо было мрачным, усталым, но без синяков и кровоподтёков.
«Что происходит? - пронеслось в голове. - Неужели его отпускают? Разве такое чудо возможно?»
- Шон. - выдохнула я чуть слышно. - Как ты?
- Ты меня поставила в чертовски неприятное положение, детка, - жестко, немного претенциозно бросил он.
- Знаю... прости... - прошептала, неотрывно глядя в его голубые глаза, полные льда. Внутренне сжалась в комок. С ним что-то было не так.