Всё кончено.
Господин Штейн, начальник рудников, лично встретил меня у центрального входа, над которым висела ненавистная надпись: «Труд освобождает».
- А, госпожа Грант, вы снова с нами. Так быстро, - криво ухмыльнулся он. - Вы нынче у нас опасная преступница... Только освободились и сразу же пустились во все тяжкие, да? Как неосмотрительно.
Я промолчала. С такими людьми лучше вообще не заговаривать.
- Ведите её сразу к Нейману! - скомандовал он. - Остальное потом.
Охранники так и поступили. Доктор окинул меня сочувственным взглядом, едва увидел, бледную, скованную наручниками, с ошейником, подавляющим дар материализации, в отвратительном оранжевом комбинезоне на пороге своего кабинета.
- Карина. - тяжело выдохнул он. - Присаживайтесь.
Господин Нейман осмотрел мои голосовые складки. Розовые, гладкие, мощные. Затем порылся в записях, уточнил, какую дозировку препаратов назначал мне в прошлый раз. И сделал инъекцию, выключавшую голос.
- Не пытайтесь говорить, - осторожно напомнил он. - Всё равно это будет невозможно. Только сделаете хуже себе. Действие лекарства продлится недолго. Примерно неделю. Скоро мы снова свидимся.
Без голоса, в кандалах на рудниках было чудовищно опасно. В случае нападения, обрушения в шахтах я не смогла бы позвать на помощь. Однако на неё особо рассчитывать и не приходилось. Охранники рудников любили истязать писателей, и им и дела не было до того, что меня могли изнасиловать в тёмных тоннелях, избить. Главное, чтобы не до смерти. Я должна была умереть в назначенном месте в назначенный час.
Кто откажется от лишних капель эфириуса?
Что до людей Дориан, которых она поместила сюда, то я их не видела. Первые несколько дней надеялась, что со мной кто-то заговорит, намекнёт, что на моей стороне.
Но ничего подобного не произошло.
Возможно, момент был неподходящим. А может, охранники вычислили шпионов и уничтожили их. Это Эдем. Здесь могло случиться всякое.
Подавленная, ослабевшая, сломленная, я сутками бездумно работала киркой, стирая кожу на пальцах, превращая её в кровавые волдыри. Мои запястья и ноги были скованы тяжёлыми цепями. При движении они раздражающе громко звенели. Но я к этому быстро привыкла. Впрочем, как и к уродливым красным отпечаткам на коже в тех местах, которые соприкасались с металлом. Они воспалялись, гноились, немного кровоточили, но эту боль я воспринимала как наказание за то, что друзья погибли из-за меня.
Всё правильно. Так даже легче.
Несмотря на таблетки, галлюцинации не уменьшались. Я слышала голоса родных по нескольку раз на день. Иногда забывалась, начинала беззвучно шевелить губами, отвечая на какой-то вопрос мамы, обращаясь к отцу, радуясь визиту Милы, отвлекалась от работы, и получала серию ударов плёткой. Через плотную ткань комбинезона было больно, но терпимо.
Странно... Но к позорному столбу, покрасневшему из-за впитанной крови, меня пока не привязывали. Каждый день я проходила мимо него, ожидая, что сегодня в обед или к ужину там окажусь, но ничего не происходило. И на постамент поднимались другие. Осуждённые преступники могли вскрикивать, когда палочки, которые они держали зубами, чтобы не прикусить языки, вылетали из их ртов. Творцы, лишённые голоса, молча вздрагивали. Но в их глазах отражалось столько боли, отчаяния, ненависти и презрения, что становилось не по себе. Впрочем, вскоре я и к этому привыкла.
День тянулся за днём. И я, чтобы не потерять счёта времени, принялась на стене своего барака рисовать ногтями крохотные чёрточки. Как и тогда, в тюрьме. Дни складывались в месяц - ПМ. Я ждала, когда меня «отпустят», чтобы убить. Выкачать эфириус из моего окоченевшего тела. Но ничего подобного не происходило.
Казалось, так будет продолжаться вечно. Всё, за что я боролась, утратило смысл, и мне было не к чему больше стремиться. Но в один из дней случилось то, что изменило всё. Я увидела, как на рудники привезли новую пленницу. В тощей сутулой перепуганной до смерти девушке со спутанными грязными волосами, которые, когда-то давно были рыжими, я узнала Мари.
ОНА ЖИВА! ЕЁ НЕ УБИЛИ!
Эта мысль меня окрылила. Заставила сердце биться быстрей, а кровь с бешеной скоростью нестись по венам, раз ноги этого сделать не могли.
Мари. Моя лучшая подруга. Источник новостей, веры в чудо. Раз Штольцберг её не тронул, то он мог точно также поступить и с остальными!
Что, если Майя с Фредом и Лиза находились на других рудниках?
Что, если Дориан с бунтовщиками всё-таки сумеет вовремя создать устройство для перемещения между мирами? А её люди помогут, пускай не мне, но друзьям.