Или придумать что-то получше.
Но в любом случае, следовало действовать лишь когда охрана утратит бдительность.
Я крепко стиснула обух и с ненавистью отбросила его в сторону. Подальше от себя. Разрыдалась. Принятое решение далось слишком тяжело.
Пошатываясь, еле перебирая ногами, я вышла из шахты и поплелась в бараки. Там были охранники. Они потащили меня к доктору, и тот ввёл лекарство включавшее голос. На следующий день, с утра пораньше, они снова пришли за мной. Посадили в телегу и куда-то повезли. Куда именно, я не знала: глаза были завязаны. Но когда всё прекратилось, я догадалась по запаху, что опять оказалась в прежней камере. Запястья снова были разведены и прикованы к стене. А в кромешной тьме глаза ничего не видели.
Внезапно толстая металлическая дверь отворилась, впуская вместе с собой свет. Послышались негромкие размеренные шаги.
- Соскучилась по мне? - тихо спросил Шон, заходя в камеру. - Я презрительно фыркнула, отвернулась. - А я вот скучал...
Он подошёл ко мне вплотную, взял за подбородок, медленно повернул голову к себе.
- Как тебе работа на рудниках? Прочищает сознание?
Я плюнула ему в лицо.
Шон тихонько засмеялся. Достал из нагрудного кармана белоснежный шёлковый платок и вытер лицо.
- Понимаю. Паршиво выглядишь, кстати. - Он неспешно провёл кончиком большого пальца по моим искусанным, потрескавшимся губам, поиграл с ними. - Нет, так не пойдёт. А это что? - Шон нахмурился, заметив раны на моих запястьях. - Наверное, сильно болят. У тебя такая нежная кожа, моя девочка. Ну ничего, это мы сейчас поправим.
Он достал из кармана тюбик с каким-то лекарством, выдавил немного себе на пальцы и осторожно смазал сначала мои губы, потом перешёл к ранам от кандалов на руках. Шон действовал бережно, даже ласково, будто боялся причинить мне лишнюю боль. Это пугало.
- Вот так-то лучше, - довольно протянул он, наблюдая за тем, как воспаление начало проходить. - Первоклассное средство. Мгновенно затягивает раны. Для тебя только самое лучшее. - Шон коснулся губами моего запястья.
Горячее дыхание обожгло кожу, и меня пробила мелкая дрожь. Я напряглась сильнее, стараясь не шевелиться.
Казалось, Шон был не в себе. Его разум был будто бы затуманен, а взгляд голубых глаз сделался мутным, расфокусированным. И я впервые задумалась над тем, а не получал ли он садистского, извращённого удовольствия от того, что творил. Раньше я не замечала за Шоном тяги к насилию. Но что, если он это умело скрывал от меня?
- На ногах, полагаю, то же самое? - хрипло произнёс Шон, опускаясь передо мной на колени.
Я промолчала. Вжалась в стену, ощущая, как ужас с каждой секундой всё сильнее сковывал тело.
Между тем Шон нежно скользнул рукой по моей голени, огладил её, прижался лбом к животу на пару секунд. Затем осторожно приподнял край комбинезона и заботливо смазал раны от кандалов. Сначала на одной ноге, после и на другой. Вместе с его прикосновениями боль исчезала. Но я бы предпочла, чтобы она осталась, лишь бы он не трогал меня.
- Да... Вот так хорошо... Теперь твоя кожа снова прекрасна...
Шон медленно встал в полный рост и посмотрел на меня.
- Что-то ещё болит? - Я отрицательно мотнула головой, настороженно следя за каждым его движением. - Хорошо. У меня есть для тебя ещё один сюрприз. Думаю, ты сумеешь его по достоинству оценить. Хочешь узнать, что я для тебя приготовил?
Я вздрогнула.
- Не бойся, Карина, это не водные процедуры, а всего лишь гость. Уверяю, тебе захочется с ним пообщаться.
С этими словами он резко подошёл к двери и крикнул:
- Заходи. - Потом обратился снова ко мне. - Оставлю вас наедине.
Шон ушёл. С минуту ничего не происходило, а затем послышался размеренный стук каблуков. Я нахмурилась, с тревогой посмотрела на приоткрытую дверь, откуда струился свет.
- Мари?.. - прошептала испуганно, недоверчиво, заметив на пороге подругу.
Она стояла в роскошном тёмно-зелёном эфириусном платье, сотканном из листов и стеблей сотен роз, о котором всегда мечтала, и, склонив голову набок, с интересом наблюдала за мной. На её лице, обнажённых плечах не было синяков, порезов и ссадин. И в целом вид у неё был цветущим.
- Это правда ты?..
- Не ожидала, Кара? - улыбнулась она.
- Нет. Тебя же. Ты. Что это значит, Мари?
Она усмехнулась и шагнула в камеру.
- А ты не догадываешься?
Я промолчала, боясь тех страшных мыслей, что мелькнули на миг в голове.
- Что ж, тогда мне придётся всё тебе рассказать. - Мари подошла ближе. - Видишь ли, Кара, мой арест был всего лишь уловкой, чтобы заставить тебя выдать сообщников. На самом деле меня никогда не брали под стражу, не пытали и не отправляли насильно на рудники. Я придумала жалостливую историю и рассказала тебе, чтобы ты мне доверилась. Но ты стала слишком подозрительной, слишком осторожной, Кара. Пришлось затеять ту игру с обухом и последующим избиением, чтобы ты разозлилась настолько, чтобы согласилась устроить побег. Но даже тогда, когда меня отправили в лазарет, ты не стала ничего предпринимать. Ай-яй-яй, как это не по-дружески, Кара! - с притворным укором сказала она. - Я так надеялась, что сумею вывести тебя на чистую воду, представляла, каким будет твоё выражение лица, когда ты узнаешь, что все те, кого ты так защищаешь, убиты. Но не свезло. А ведь Шон меня убеждал, что ради друзей ты сделаешь всё, что угодно. Выходит, он ошибался. Забавно, правда?