Елена повернулась к нему, все еще смеясь. Лучи солнца играли в ее глазах.
— Капитан, я прошу вас, не лгите из вежливости! — воскликнула она, но без злобы. — Я прекрасно вижу пропасть между моим… «творением» и тем, на что способна настоящая художница, как Колетт. Но я рада, что успела вовремя разглядеть ее талант и отправить учиться. Вот это было верное решение. — Голос ее смягчился, глядя на служанку, которая скромно потупилась, но на щеках у нее играл румянец от похвалы.
Капитан де Ларю перевел взгляд на Колетт. Его проницательные глаза, привыкшие замечать детали, вдруг уловили то, что ускользнуло от Елены в момент веселья. Как только его взгляд упал на девушку, она инстинктивно съежилась. Не просто смутилась — она отпрянула. Ее плечи напряглись, взгляд мгновенно метнулся в сторону, избегая встречи с его глазами, пальцы судорожно сжали край коробки с карандашами. На ее лице промелькнул не румянец смущения, а страх. Дикий, животный страх. Но не перед ним лично — перед мужчиной. Перед взглядом мужчины.
Капитан замер. Его лицо, мгновение назад порозовевшее, резко побледнело. Он едва слышно ахнул, как будто получил удар под дых. В его глазах мелькнуло острое понимание, а следом — жгучий стыд. И глубокая, беспомощная жалость. Он быстро отвел взгляд, уставившись на мраморный постамент фонтана, словно пытаясь сжечь его взглядом. Его челюсть напряглась.
Елена, уловив внезапную перемену в атмосфере, обернулась от своего рисунка к Колетт. Но девушка уже отвернулась, делая вид, что тщательно упаковывает карандаши. Лишь легкая дрожь в ее руках выдавала пережитый испуг. Капитан стоял, отвернувшись, его спина была неестественно прямой.
— Ну что ж, — прервала неловкое молчание Елена, вставая. Солнце вдруг показалось не таким ярким. — Думаю, на сегодня достаточно искусства. Пора возвращаться. Мари, Колетт, соберите вещи.
Они двинулись обратно к дворцу. Мари несла коробку с принадлежностями. Колетт шла, прижимая к себе альбом, взгляд устремлен в землю. Капитан де Ларю шел чуть позади, его обычная подчеркнутая вежливость сменилась тяжелым молчанием. Он больше не смотрел по сторонам с привычной бдительностью — его взгляд был обращен внутрь, туда, где гнездились только что обретенные знание и стыд.
Елена шла, глядя на золотящиеся на солнце фасады Версаля. Минутное успокоение, дарованное рисованием, испарилось. Письмо тетушке было в пути. Но вокруг нее были люди — преданная Мари, талантливая и искалеченная Колетт, и капитан, который только что получил невольный удар в самое сердце своей солдатской чести. Она чувствовала их боль, их страх, их стыд. И это бремя давило не меньше, чем угроза со стороны Лоррена или загадки Короля. Она была не просто пешкой в Большой Игре. Она была центром маленького, хрупкого мира, который нужно было защитить любой ценой. И ответа от тетушки все не было.
Глава 12: Обед в пасти волка
Утро. Солнечный луч, пробившийся сквозь тяжелые шторы, казался не обещанием дня, а лучом прожектора, высвечивающим мою клетку. Я еще лежала, пытаясь уцепиться за остатки сна, где не было Версаля, когда стук в дверь врезался в тишину.
— Мадам, — голос Мари звучал неестественно высоко. — Посланец от Его Величества.
Сердце упало куда-то в ледяную бездну. Я встала, обернувшись в пеньюар, как в доспехи. Мари подала тонкий лист бумаги с королевской печатью. Приглашение. На обед. Сегодня. Не просьба. Приказ.
Весь процесс подготовки к этому обеду был похож на облачение для казни. Мари и Колетт двигались как тени, их лица напряжены. Каждое прикосновение гребня к волосам, каждое стягивание корсета отзывалось внутренней дрожью. «Зачем?» Этот вопрос гвоздем сидел в мозгу. Зачем королю видеть меня снова? После вчерашнего предупреждения от Ментенон, после моего письма тетушке, которое, казалось, утонуло в бездне дворцовых коридоров…
Капитан де Ларю ждал у дверей. Его взгляд, обычно острый и оценивающий, сегодня был… осторожным? Или это мне мерещилось? Он молча проводил меня по знакомым уже, но от этого не менее враждебным коридорам. Каждый шаг отдавался эхом в пустоте под грудной клеткой.
Зал для «небольшого обеда» оказался заполнен людьми. Шум голосов, смех, звон хрусталя — все это было фальшивой декорацией, скрывающей холодный расчет. Знакомые и незнакомые лица, фавориты, придворные, блещущие драгоценностями и лицемерием. И среди них… он.
Герцог де Лоррен. Он стоял у высокого окна, беседуя с кем-то, но его взгляд тут же нашел меня, как гончая находит дичь. Холодный, маслянистый, полный невысказанной угрозы и… чего-то еще, от чего меня тошнило. Самоуверенности хищника, знающего, что добыча уже в капкане.