Капитан де Ларю замер. Его челюсть напряглась. Он прекрасно понимал, что это не помощь. Это захват. Это постановка Елены под прямой контроль Лоррена. Его солдаты теперь ничего не решали у моей двери. Эти двое — «Жиль и Марк» — были тюремщиками нового уровня.
— Безопасность мадам — приоритет, ваша светлость, — ответил капитан сквозь зубы. Его глаза метнулись ко мне, и в них я прочла предупреждение и… извинение? Он был бессилен. Открыто противостоять герцогу здесь и сейчас он не мог.
— Вот и славно, — Лоррен удовлетворенно кивнул. Он подошел ко мне. Слишком близко. Я почувствовала запах его дорогого одеколона — пряный, удушливый. — Не бойтесь, мадам, — прошептал он так тихо, что услышала только я. Его взгляд скользнул по моему лицу, шее, груди с откровенным, хищным любопытством. — Мои люди надежны. Они не допустят… грубостей. Только то, что заслуживает такая прелестная жертва… — Он слегка наклонился, его дыхание коснулось моей щеки. — …будет происходить с должным изяществом и в свое время.
От этих слов кровь застыла в жилах. «Жертва». «В свое время». Он не скрывал своих намерений. А говорил открыто: «Мои люди не дадут тебе сбежать. Я воспринимаю тебя как свою законную добычу («жертву»), и твоя красота только оправдывает мои планы. Я не стану набрасываться на тебя как дикарь. Нет. Я сделаю это «красиво», как подобает аристократу, превратив это в изысканную пытку, демонстрацию моей абсолютной власти над тобой. И сделаю я это не сейчас, а тогда, когда я решу, что момент идеален для моего удовольствия и твоего максимального унижения. Ты полностью в моей власти, и ничто тебя не спасет.» Он просто брал то, что считал своим по праву сильного.
— Теперь вы в безопасности, — громко объявил он, отступая на шаг, но его глаза все еще держали меня в плену. — Можете возвращаться в свои покои. Мои люди проводят вас и займут пост. — Он кивнул своим «Жилю и Марку». — Капитан, благодарю за гостеприимство.
Он развернулся и вышел, оставив после себя шлейф дорогих духов и ощущение грязи, от которой хотелось содрать кожу.
Мы шли обратно по коридорам. Впереди — капитан де Ларю, его спина была неестественно прямой. Позади — эти двое теней. Их шаги были бесшумны, но их присутствие ощущалось физически, как холодный сквозняк в спину. Мари шла рядом со мной, ее рука дрожала в моей. Колетт шла, опустив голову так низко, что казалось, она вот-вот свернется в комок от страха.
Подойдя к моей двери, я невольно вздрогнула. Панель, где был прибит тот жуткий «подарок», была тщательно вычищена, но в памяти ярко горел образ оскала и черного банта. Теперь же по обе стороны от двери, как жуткие изваяния, встали «Жиль и Марк». Они не смотрели на нас. Они смотрели в пустоту коридора, но их неподвижность была страшнее любой угрозы.
Капитан де Ларю открыл дверь, пропуская нас внутрь. Его взгляд встретился с моим.
— Мадам… — он начал что-то сказать, но тут же замолчал, бросив осторожный взгляд на стражей у двери. Его лицо было мрачным. — Если что-то… что-то… немедленно зовите. Любым способом.
Он имел в виду не крысу. Он имел в виду их. И Лоррена. Но что он мог сделать против герцога?
— Благодарю, капитан, — прошептала я, зная, что мои слова звучат как насмешка.
Дверь закрылась. Мы остались втроем в комнате. Тишина. Но за дверью теперь стояла не просто охрана. Стояла сама тень Лоррена, его обещание, его неумолимая поступь. Я подошла к окну, отдернула тяжелую портьеру. Сады Версаля тонули в сумерках. Но это не была мирная темнота. Это была тьма, полная невидимых глаз, шепота интриг и шипения змей.
«Жиль и Марк». Их имена звучали как приговор. Они были живым воплощением той дохлой крысы — более страшным, более реальным. Лоррен сбросил маску. Он вышел из тени и открыто заявил свои права. Его «забота» была удавкой на моей шее. Его люди у двери — решеткой на окне моей позолоченной клетки.
Я обернулась, глядя на бледные, испуганные лица Мари и Колетт. Мои девочки. Втянутые в этот кошмар из-за меня.
— Заприте дверь на засов, Мари, — сказала я тихо, хотя знала, что это бесполезно против того, что придет по воле Лоррена. — И… не подходите к окнам.
Света не было. Только сгущающиеся сумерки за окном и холодная, липкая тьма страха внутри. И ощущение, что где-то в этой тьме, наслаждаясь своей силой, скользит змея. И она уже выбрала свою жертву. Игра вступила в самую темную фазу, и теперь ставкой была уже не просто свобода или честь мужа. Ставкой была я сама.