Николай уже закончил свое выступление, а Томпсон и Сингх еще ждали, когда он к ним обратится. И ничего с этим не поделаешь. Это одна из особенностей войн в космосе. Монологи вместо диалогов. И невозможность оперативного вмешательства в действия, которые происходят на расстоянии в несколько сотен миллионов километров. Более того, невозможно даже вовремя узнать, что они уже произошли.
Теперь пришла очередь Шэня Хуациня, ставка которого была размещена на Луне. Под его командованием находились базирующийся на нее четвертый флот и двадцать орбитальных крепостей, расположенных вокруг земного шара в виде сложной геометрической фигуры – додекаэдра – объемного многоугольника, состоящего из двенадцати правильных пятиугольников.
В данном случае уже можно было поддерживать более или менее нормальный диалог. Свет проходил расстояние между собеседниками примерно за пять секунд, поэтому паузы были десятисекундными. Это, разумеется, тоже представляло некоторое неудобство, но с ним приходилось мириться.
Прежде чем начать разговор с китайским адмиралом, Николай просмотрел по диагонали выжимку, подготовленную для него Сократом из последнего информационного пакета, который пару секунд назад пришел с Психеи. Арьергард центаврского флота, состоящий из ста шестидесяти однотипных кораблей, пересек орбиту Марса. Сейчас он активно тормозился. А голова армады уже огибала Солнце, выйдя из зоны контроля «Полусферы».
– Адмирал, – обратился Николай к Хуациню. – Ваш четвертый флот – это наш резерв. Последняя надежда. Постарайтесь не потерять его сразу после прорыва передовой линии обороны. Разрешаю использовать крейсера перед фронтом крепостей только в случае одиночных прорывов. При массовом – отводите их за крепости. Мониторы сразу направьте за внутреннюю границу зоны ответственности орбитальных крепостей. Если какая-то из крепостей будет выбита – затыкайте образовавшуюся брешь ближайшим монитором. Ваша основная задача – держать этот рубеж. Единичные прорывы ликвидировать крейсерами. И еще. Даю вам официальное разрешение на добивание лишенных хода подранков, прорвавшихся за внутреннюю границу оборонительного рубежа, с помощью термоядерного оружия. Чтобы ни один из них не смог выпустить носители второго ранга. Единственное ограничение – перед пуском ракет предупреждать Землю. Все сейчас предусмотреть невозможно, поэтому даю вам карт-бланш на действия по обстоятельствам. А меня просто держите в курсе происходящего. Вам все понятно?
– Так точно, товарищ маршал. Уточнения требует только один вопрос. Что делать, если какой-либо из носителей первого ранга, пораженных термоядерными зарядами, будет валиться в атмосферу?
– Ничего не делать. Просто предупредите наземные службы. Это приемлемый ущерб. А вот если он произведет десантирование – ущерб может стать неприемлемым. Понятно?
– Так точно, товарищ маршал!
– Всё. Совещание командующих флотами закрываю. При возникновении проблем или нерешаемых самостоятельно вопросов – обращайтесь. И оперативно сообщайте обо всех изменениях обстановки. Удачи вам, адмиралы!
– Сократ, – обратился Николай к ИИ Весты, когда на голографическом экране погасли изображения командующих флотами. – Сколько времени осталось до подхода авангарда флота центаврийцев?
– Восемь часов плюс-минус тридцать минут. Уточню, когда первые корабли появятся на экранах солнечной обсерватории.
– Заряд накопителей?
– Семьдесят шесть процентов.
– За ближайшие пять часов подними до ста.
Николай повернулся к Новикову, все совещание молча просидевшему в соседнем кресле. Он знал вице-адмирала уже двадцать лет, познакомившись с ним, когда тот, еще будучи кавторангом, исполнял обязанности старпома на «Илье Муромце». Ближе они сошлись через год, когда капитан первого ранга получил под свое начало «Россию» – первый тяжелый внутрисистемный крейсер космофлота. Спустя еще пять лет Новиков был назначен командующим эскадры тяжелых крейсеров и стал контр-адмиралом. Тогда они перешли на «ты». Сейчас они с командующим первым флотом понимали друг друга с полуслова.
– Как тебе расклад? – поинтересовался Николай.
– Тяжеленько придется. С нашей стороны шестьдесят крейсеров, двенадцать мониторов, столько же перехватчиков и двадцать орбитальных крепостей. Еще Весту можно посчитать. Итого – сто пять боевых единиц. А у противника – пятьсот восемьдесят одна. Больше чем по пять на нос получается.